– Почему не в эвакуации, товарищ Журило? У вас же «бронь»?
– Добрые люди помогли… – Журило весело засмеялся. – Да у нас, почитай, весь батальон из таких, как я.
– Хитрецы, – улыбнулся я.
– А то как же, Анатолий Петрович. Шахтеры!
– Как доехали?
– Погано, – сказал Журило огорченно.
– Почему? – удивился я. – Вон какие у вас лимузины.
– Какие лимузины?! – выругался Журило. – Собрали нас по тревоге, засунули в эти чертопхайки и – вперед! Даже с домашними не успели попрощаться. Вот люди и нервничают. Дети, жены остались. А если смерть настигнет?! Так и помирать, не глянув детям в лицо?
– Это плохо, – согласился я. Вокруг нас уже тесным кольцом стояли бойцы. В глазах каждого я прочитал тот же вопрос.
– Вот что, товарищи, – сказал я громко, чтобы слышали все. – При первой же возможности вы съездите домой. Дам сутки отпуска, – мои слова заглушил гул голосов, в котором слышалось облегчение.
За два дня в основном была закончена подготовка линии обороны у Плавска и Черни. А 5 октября меня вызвал по ВЧ Василий Гаврилович Жаворонков. Я коротко доложил о выполненной работе.
– Жду дальнейших распоряжений, – закончил я доклад.
– В Плавске и Черни оставьте боевое охранение. Всех людей, сколько сможете, отправляйте в Горбачево. Там на элеваторах больше миллиона пудов хлеба. Надо его вывезти любой ценой. Вагоны дадим. Как дела на «Смычке»?
– Эвакуацию оборудования сегодня заканчиваем. Кое-что придется взорвать – нечем грузить тяжелые машины.
– Взорвите, но так, чтобы восстановить завод и наладить там ремонт техники было невозможно.
– Понял.
– За хлеб в Горбачеве отвечаете партбилетом. Завтра к вечеру позвоню туда.
Совещание командиров батальонов было коротким. На линии обороны остались лишь несколько рот прибытия. Свыше 800 бойцов должны были уйти в Горбачево.
– Идти нужно ночью, – сказал Васильев. – Днем такую колонну засекут с воздуха и расстреляют самолеты.
Я согласился. Выступили ночью, пришли к элеваторам, разместились в пристанционных бараках, а утром начали отгрузку зерна.
…Они зашли со стороны солнца, прошли на бреющем над лесом и выскочили совершенно неожиданно для нас.
«Воздух!» – закричал пронзительно кто-то, и этот крик потонул в гулких пулеметных очередях, заглушаемых лишь ревом моторов. Пули фонтанчиками пыли обозначали свой смертельный путь.