– Застава – наш левый фланг, – объяснял мне на ходу Парамонов, – вон те сопки – правый фланг. Туда сейчас и пойдем.
После всех разговоров о границе, после многодневного ожидания выхода в дозор я чувствовал себя, как натянутая струна. Слышал шорох листьев, шуршание полевых мышей под ними, звон ручейка, бегущего где-то недалеко от нас, дыхание Парамонова, мягкое шлепанье Джека.
И вдруг – шорох! Он был не из этого, ставшего вдруг привычным и понятным мне мира. Я тронул Парамонова за плечо: «Кто-то идет…» Он остановился, прислушался. Глянул на собаку, та – на него.
– Показалось тебе, – сказал и пошел дальше.
Прошли мы еще немного, и я уже отчетливо слышу: кто-то крадется навстречу. Собака повела носом и потянула в сторону, откуда слышался шорох.
– Перережем дорогу, – сказал Парамонов. – Они пойдут по ней.
Мы проскочили густой кустарник, залегли. Тела я почти не чувствовал, лишь сердце колотилось в груди. В серебристом свете луны увидели человека. За ним шел другой, третий, четвертый, пятый… Пять!
– Спокойно, Толя, спокойно, – прошептал мне вдруг Парамонов. – Мы возьмем их, только не суетись.
Странным образом, но шепот этот меня мгновенно отрезвил.
И вот уже нарушители в трех метрах от нас.
– Стой! – Парамонов вскакивает, и, словно спущенная пружина, рядом с ним промелькнула наша собака. Реакция нарушителей была мгновенной: поворот и врассыпную назад к границе.
– Фас! – Джек метнулся к ближайшему беглецу. Парамонов вскинул винтовку и выстрелил над головами нарушителей. Крик того, на которого бросилась наша собака, выстрелы охладили пыл беглецов, и они поспешно выстроились на дороге. Все произошло настолько быстро, что я не успел даже ощутить азарта задержания…
– Руки за голову! Не двигаться! – Парамонов спокойно и уверенно руководил задержанными. – Стань у них сзади, – кивнул он мне. – В случае сопротивления, попытки к бегству стреляй без предупреждения.
Но стрелять мне не пришлось. Мы услышали дробь копыт лошадей группы пограничников, идущей нам на помощь. Передали своим товарищам нарушителей и вновь углубились в кустарник – срок наряда не кончился. Вернулись мы на заставу, преисполненные гордости, собственного достоинства, старательно скрывая свою радость под маской напускной усталости и спокойствия. Особенно трудно это удавалось мне – первый наряд, и вот на тебе – задержание!