Но шило в мешке не утаишь. На самом деле, о моем положении догадались няни и кормилицы – неполноценные, на которых мы с врачом не очень обращали внимание. Между собой они говорили, что «у доктора Евы живот как у роженицы становится». Постепенно об этом стали знать все неполноценные нашего острова. Но почему-то они никому из полноценных об этом не говорили.
Их – видимо, случайно – подслушала одна из наших практиканток. Я это знаю почти наверняка: меня неприятно поразило, как внимательно, широко раскрыв глаза, рассматривала она меня. Через три дня она улетела – её практика кончилась.
И через неделю к нам прилетела комиссия: несколько гинекологов и один из главных генетиков – профессор Йорг. Прилетели из-за меня. Конечно, сообщить могла только она: здесь мы друг друга слишком хорошо знаем – любой из педагогов или врачей в первую очередь поговорил бы со мной.
Они сразу обследовали меня. Да собственно, всё было ясно, как только я разделась, чтобы лечь на кибер-диагност.
Я старалась не показать вида, что волнуюсь.
– Мальчик, – сказал один из врачей.
– Мальчик, – повторил Йорг. – Впрочем: это несущественно. – И он вышел из кабинета.
Врачи мне ничего не говорили, – они все казались смущенными.
…Йорг ждал меня у входа.
– Если не возражаешь, давай пройдемся, – сказал он довольно любезно. – Нам надо поговорить и спокойно всё обсудить, коллега.
– У нас, кажется, разные специальности, сеньор.
– Я в более широком смысле: мы коллеги по общему делу – воспроизводству человечества. Итак, я хочу понять: почему ты, обнаружив свою беременность, не приняла нужные меры?
– Потому что не хотела её прерывать, – ответила я.
– Не понятно.
– Я забеременела сознательно: хочу стать матерью.
– Опять не понятно.
– Попытаюсь тебе объяснить. Если сможешь – постарайся понять: я хочу родить ребенка. Своего, сама. И потом растить его.
– Зачем? Есть роженицы, неполноценные, и няни, тоже неполноценные, которые ни на что другое не способны. И они прекрасно справляются со своим делом. А ты, полноценная женщина, можешь целиком посвятить себя своему, не отвлекаясь на то, что, к счастью, могут они. Каждому свое. Таков порядок, благодаря которому мы, человечество в целом, сумели достичь немало.
– Мы просто не замечаем, чем расплачиваемся за этот порядок.
– Чем же?
– Утратой одной из самых высших человеческих радостей – общения родителей с собственными детьми. Которых сами родили, сами вырастили. С которыми возятся с самого их рождения – и от этого они становятся дороже всего на свете. Этим расплачиваемся.