Оборотень мгновение поколебался и послушался. Я тут же провела влажным полотенцем по сильной груди и удивленно приоткрыла рот.
– Это были обычные раны. Моя регенерация избавляется от них почти тот же час, – пояснил волк, внимательно наблюдая за мной снизу—верх.
Я растеряно замерла, не зная, что в таком случае делать. К чему тогда мои действия, если эти раны зажили, а с той мне ничем не помочь?
Но что-то подтолкнуло меня продолжить. Все же там были разводы от грязи и крови, которые стоило устранить. Да и, чего скрывать, касаться сильного напряженного тела и любоваться линиями упругих мышц, было откровенно приятно.
– Что ты знаешь о моем даре? – тихо спросила неожиданно даже для самой себя.
Мужчина закинул руки за голову и озадаченно нахмурился.
– На самом деле, ничего. Известно лишь, что эта сила отличается от всех существующих. Никто, кроме Даллора, ничего о ней не знает.
Я сухо хмыкнула.
– Но он мертв. Отчего, кстати?
Лерой повел плечом.
– Да от старости уже. Он был одним из древнейших и последним волшебником. Чудо, что вообще столько продержался.
– Волшебники были сильнейшими в вашем мире? – полюбопытствовала, выжав полотенце и продолжив неторопливо водить по обнаженному торсу мужчины.
Оборотень перевел задумчивый взгляд в потолок.
– Нет, но они были… сродни ожившим богам. Маги с причудами, массой всевозможных знаний и могущественными способностями к благословению. Чаще всего волшебники становились старостами деревень и наставляли своих людей, награждая лучших воинов дарами. Сами пользоваться этими дарами никогда не могли, потому тщательно избирали тех, кому собираются доверить такую силу. Все подарки всегда отличались друг от друга. Но еще ни на один из них не было возложено столько надежд, – серебристые глаза указали на меня. – Потом наиболее цивилизованные народы отстроили города и посадили во главе своих королей, и волшебники стали восприниматься, как шаманы. – Я вспомнила слова Зунтара и невольно внутренне съежилась. Не так уж орки и далеки от местного народа. – К ним стали ходить, как к колдунам — за советами, потусторонними заклятиями и информацией. Правда, в последнем, с каждым годом, нуждались все меньше. Стариков уже давно никто не слушал. Нынешнее поколение больше не верит в связь с духами.
Я вдруг вспомнила, что никому не рассказала о разговоре с Сатраной и вздрогнула. Лерой мгновенно это заметил и впился в меня внимательным тяжелым взглядом.