4
Московское великое княжество,
Устюг, торжище,
в год 6918 месяца страдника в 9-й день,
после третьего часа
Апостольский пост. Пустячная цена. Вопрос
Макарий, поддёрнув подол серой сукманины, тащился следом за Сатаной, а тот вышагивал в новом наряде так, словно ничего другого сроду не носил.
– Пора подкрепиться, что ли?
– И то правда! – Макария уже с души воротило и от вяленой рыбы, и от солёной. – На этом ушкуе питаются так, словно пост держат, который под силу лишь апостолам, если, конечно, они и вправду были рыбаками.
– А ты не апостол, да? Уверен, торжище неподалёку от храма, – Сатана прытко побежал вверх – туда, где возвышался пятишатровый собор.
Макарий, отыскав взглядом отлогую тропинку, стал взбираться по ней, как большой серый муравей. Они одновременно оказались на соборной площади, с которой двумя рукавами простирались улочки.
– Ну что? По какой пойдём?
Макарий не сразу услышал вопрос – засмотрелся на суровую гладь стен собора. Кажущаяся простота продирала морозом по коже.
– Может, заглянем?
– Ступай, а я на торг пойду. Бывай! За меня не забудь помолиться!
Макарий постоял набычившись, подумал…
– Я быстро! – бросил в спину уходящему, но тот и не подумал оглянуться.
…Макарий догнал его на подъёмном мосту, перекинутом через ручей. Шаткий настил вёл в воротную башню обители. Сатана, облокотившись на хлипкие поручни, наблюдал за происходившим у его стен: кто торговал свечками, кто расхваливал кадильницу, кто густым басом гудел:
– Кому потребен диакон в храм для слу-же-ни-я-а-а?
Его перебивал высокий голос, захлебывавшийся скороговоркой:
– А вот молитовки на всякий случай!
Но бас не унимался:
– О благотворении воздухов, об изобилии плодов земных и временех мирных, Господу по-мо-лим-ся-а-а!.
– И стоит всего пустяк! – вклинился в речитатив торговец молитвословами.
Макарий хмыкнул, отплевываясь – холстина, спадавшая со шляпы, в очередной раз залепила рот:
– Ничего не пойму! Чего они все в рясах? И где еда?
– В рясах, потому что гривен не хватило на такое прекрасное одеяние, как у нас. А еды нет, потому что тут душой торгуют. Это ведь все безместные попы и дьяконы в ожидании найма, ибо не хлебом единым, но и не без оного. Только по мне уж лучше исполнять то, на что мы подрядились, нежели тут стоять, как сирота на выданье. Пошли отсюда. Тут и чёрствой просфоркой не разжиться.