Кирилл поднял глаза вверх и увидел пышного, как тесто на опаре, батюшку. Тот грозил пухлым пальцем топтавшемуся на крыльце ратнику:
– Ты что творишь? На чернеца замахиваешься?!
– Так он из Новгорода!
– А ты, отче, и вправду из Новгорода?
Кирилл сопел, переминаясь с ноги на ногу. Расценив это как положительный ответ, батюшка округло развел руками, словно приобнял всё сущее:
– Тогда удивляться не должен, что с тобой так обошлись, – и, повернувшись к ратнику, нахмурил пушистые бровки, из-под которых озорно блестели бусинки глаз: – А ты кулаками тут не маши! В храме перед Богом все одинаковы. Повинись!
– Ни за что!
– Тогда за побоище в храме накладываю на тебя епитимью на седмицу. Аминь! Изыди с очей моих!
Ратник всхрапнул как зряшно огретый плетью конь.
– Не так страшна ошибка, как её исправление, – вздохнул батюшка. – Вот о чём новгородскому епископу следовало подумать.
Встретив растерянно-недоумённый взгляд Кирилла, удивился:
– Что ж ты за новгородец такой, если не понимаешь, о чем я толкую?
– Да я… – начал было Кирилл, но осёкся («У людей родословная, а у меня подорожная..»). – Я смотрю, отче, у нас с тобой обувка одинаковая, прямо как от одного сапожника…
– А и впрямь! – удивился батюшка Василий. – Я свою на базаре у пермян купил, они мастера из оленей кожи шить. А ты свои где брал?
– Поминок… – Кирилл и сам в удивился, как горько это у него прозвучало.
– Подарили где – у нас или в Перми? – терпеливо допытывался батюшка.
– В Литве…
– Странно как, я думал, такие только в наших краях шьют. Где ж они там северных оленей берут?
– Кабы знать… Ты, отче, лучше про Одигитрию расскажи, будь добр.
Тот с неохотой оторвал взгляд от поршней Кирилла и повёл его на скамеечку, стоявшей на высоком берегу Сухони. У Кирилла аж дыхание перехватило от открывшейся красотищи: позади – купола, дождями да снегами зачернённые, а впереди река блестит, синевой своей с небом спорит. Батюшка Василий поёрзал, устраиваясь поудобнее:
– Тут у нас такая вышла история с предысторией. Как в лето 6904 Успенский собор сгорел, так мы его уже на будущий год восстановили..
– Странно, – не утерпел Кирилл, – как Стефана не стало, так и собор сгорел?
– Выходит, так, – слегка опешив, согласился батюшка Василий, – как раз в этом соборе он служить начинал. Да и я, признаться, тоже. Только он на года четыре меня младше, малец ещё совсем был, а подле отца своего уже стоял. Симеон ведь всю свою жизнь здесь прослужил. Вот и сына, как только тот грамоте выучился, в канонархи