На свадьбу пригласили лишь самых близких: боевых товарищей Валерия, кто выбраться смог, брата и близкую подругу невесты. Никаких пышных платьев, кортежей и прочей «чепухи», как выражалась Ниночка. Оба они не любили помпезности, уважая во всём простоту и открытость…
После свадьбы предстояло устраиваться в новой, пока непонятной до конца жизни. Впрочем, Ниночка устроилась и раньше: в госпитале Бурденко, где столько времени провела она с раненым капитаном, так привыкли к услужливой и сметливой девушке, у которой в руках буквально всё горело, что с радостью приняли «молодого специалиста» в штат.
Вся прежняя жизнь Валерия была подчинена службе. И даже теперь, после всего перенесённого, ни о чём так не мечтал он, как о том, чтобы вернуться в строй. Обращался он в родное военное ведомство с просьбой вновь принять его в ряды вооружённых сил, доказывая, что здоровье его вполне исправно, и служить он может не хуже других. Однако в этой просьбе капитану было отказано.
Чтобы не сидеть на шее у жены, Курамшин занялся частным извозом, благо стояла в гараже старая, ещё при жизни деда купленная «копейка». Ездил капитан по столице, скрежетал зубами: веселятся кругом, жируют, а то там, то здесь по разделительной полосе на инвалидных колясках, а то и на досках простых елозят молодые парнишки безногие, вчерашние солдаты, и просят подаяния, потому что прожить на пенсию, государством положенную, нет физической возможности. Обливалось кровью сердце капитана: а ведь мог и он так же… От своих заработков небольших отдавал пацанам этим. Верно говорит пословица: «Велика милостыня в скудости». Пролетали мимо сияющие иномарки, везя чьи-то высокопоставленные туши – хоть бы одна остановилась! – пролетали, обливая грязью искалеченных солдат, как обливали раньше, там ещё, в переносном смысле – не эти ли, что проносятся теперь? Сплёвывал Курамшин, матерился сквозь зубы. Ехали раздолбанные, как у него, машины, везя чьи-то изорванные, кровоточащие, но живые же ещё души – и останавливались, подавали… И сам Валерий выходил из машины – и честь отдавал. И бывшие солдаты отдавали в ответ.
Один из них, безногий, однажды зимой, заметив на ногах Курамшина лёгкие летние ботинки, усмехнулся:
– Не холодно ногам-то, брат?
– А у меня ног нет, – отозвался Валерий.
– Как так?