2. При остановке потока сознания в АТ, когда достигается молчание души, мы сталкиваемся с последующими случайными траекториями внутреннего пространства бессознательного, тогда как медитативная молитва исихаста определяет его прямой путь.
3. В АТ мы обречены на незащищенные скитания по бесконечному полю бессознательного, тогда как в исихазме защищенность пути способствует продвижению к цели.
4. Практикующий АТ ради здоровья тела и приключений уступает ученому, исследующему лабиринты и структуры бессознательного, в масштабности своих целей. Но исихаст превосходит их обоих, так как совершенство его цели не знает себе равных среди людей.
5. Диалог в АТ ограничен суетной обыденностью. Диалог исихаста объемлет все и предвосхищает будущее.
6. АТ принебрегает этикой в хаосе бессознательного. Исихазм организует хаос в рамках религиозной морали.
7. АТ останавливается на рубеже смерти, тогда как исихазм ведёт душу дальше.
8. Установки АТ превращаются в доморощенную веру молодой одинокой души, тогда как состояние исихаста пропитано большой историей, опытом и памятью ранее прошедших этот путь.
В итоге, очевидно, что даже если атеист с помощью АТ проникает в мир бессознательного, то незащищённость и ограниченность опасностями приведёт его неминуемо к мысли, что жизненно необходимо приобщиться к опыту проверенных духовных практик.
Опираться только на тело можно на первоначальных этапах тренировки саморегуляции, когда мы хотим добиться телесного покоя и тепла, спокойного сердцебиения и дыхания. Двигаясь же дальше, нам может помочь уже визуализация величественных образов, например, чистого неба, что приведёт к остановке потока сознания (смотрите главу «Сознание чистое»). Но дальнейший безопасный путь в сферы бессознательного невозможен без духовной поддержки.
Таким образом, технологии предвидения, предвосхищения с помощью ИСС неминуемо сталкиваются с необходимостью впитать опыт проверенных историей духовных практик.
Фрагмент картины Леонардо да Винчи Спаситель мира.
Я достигаю чистого сознания с помощью аутогенной тренировки (АТ) и оно характеризуется чистым фоном внутреннего пространства, где нет никаких образов и, тем более, потоков образов. Чистый фон внутреннего пространства может иметь цвет. Чаще всего я стремлюсь к цвету чистого неба, что, видимо, естественно для человека нашей культуры, так как чистота неба ассоциируется с душевной чистотой, плюс к этому, образ неба всегда возвышен и захватывает.