я всегда знал: жизнь – это игра
все лепим пирамидки, как детвора
она зубодробительна, отнюдь не добра
но будучи охотником, мне умирать не пора
число 67 – в гробу я высплюсь тогда
я принимаю челлендж – на старт, всем пока
я отрываюсь от всех
и бегу только вверх
по ребру пирамид
кто же всех вразумит
тех кто трупом висит
на выступах кирпичей
подавай им харчей
денег, тёлок быстрей
боюсь, в этом нет смысла
спасать тех, в ком нет мыслей
и как крысы погрызли
и в пороке погрязли
нет, боюсь, это ясли
их потолок – это дрязги
я к хренам их бросаю
выше тело толкаю
к тем, что шкуру спасают
и покой ощущают
«вы чего здесь повисли?
за кого мне вас числить?
отчего так притихли?
вы себя защитили?»
я качаю свой трос
и кидаю вопросы
к вам лечу альбатросом
и пинаю в живот
«что, уж не до зевот?
а жизнь все время так бьет
мой удар единичный в сравненьи ничто
там, снаружи, из вас сделают решето
и прятки в комфорте как цирк шапито
он однажды уйдет, и вот вы под мостом»
не теряя на трусов ни минуты еще
берегу свои силы, здесь нужен точный расчет
и стирая о кирпичи пирамид красноту своих щек
я ползу по грани, продолжая свой взлет
попадаю к застрявшим в узах людей
не распутать клубок из детей и гостей
бесконечных, бесполезных встреч и друзей
ведь копанье в людях гонке сродни
по бокам автотрассы сияют огни
но каждый – лишь вспышка и позади
поздно иль рано все будут они
коль скоро в смерть уходим мы только одни
а во взаимопонимание я не верю
и чтобы меня настоящего вы лицезрели
мне надо нутро наизнаку, повесить как зверя
на стену, чтоб вы багровели
иначе я лицемерю
и всей правды вам не доверю
пока не доберусь до вершины
где себя я аршином
померю, но пока из дружины
стройных пар, компаний, друзей
я вырвусь, ведь главный трофей —
тот я, что в конце одиссеи
потому я цепляю крюк-кошку
на ступень повыше немножко
к сильным мира, чемпионам и лицам с обложки
к тем кто как я, высокомерен
и жить как те, ниже, отнюдь не намерен
но во взглядах напротив навечно потерян
кто попал в тупик за шаг лишь от пика
польстившись признаньем и толп ярых вскриков
но сладко уснули, погребенны мастикой
но в разума сне он уж не беспокоен
уваженье, богатство и власть стройным воем
отправят его на одну из мукомолен