санитарной дружины. Схимонах Константин действовал со своим отрядом иноков при отряде имени Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны Георгиевской общины сестёр милосердия. При приёме Государь император изволил благодарить в лице схимонаха Константина и всех остальных монахов обители, отправившихся в минувшую войну на театр военных действий в качестве санитаров. Схимонах Константин удостоился счастия лицезреть августейших Детей Их Императорских Величеств: Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича и Великих Княжён: Ольгу Николаевну, Татьяну Николаевну, Марию Николаевну и Анастасию Николаевну». Схимонах Константин был представлен Царским детям, в том числе и наследнику. Видимо, это послужило началом некоторой дружбы с юным Цесаревичем Алексием. Об отношениях между афонским схимником и наследником престола не сохранилось никаких письменных свидетельств. Но в недавно изданном описании Пантелеймонова монастыря по ошибке размешена фотография о. Константина, не имевшего отношения к русскому монастырю, рядом с колоколом, недавно полученным из России. На колоколе надпись, говорящая, что получен он в дар от Цесаревича Алексия, а сверху стоит фотография самого Цесаревича.
В 1909 он участвует в первом иноческом съезде в России как достойный представитель афонского русского монашества. Обстановка в келье более соответствовала идеалу монашеской жизни, чем во многих других прославленных обителях. Вот что пишет паломник, посетивший келью в 1909 году и написавший статью в журнал «Монастырь» под псевдонимом Россиянин: «…Жизнь в афонских обителях неизмеримо лучше, чем в Российских монастырях. Лучше не материальным положением или роскошью, но сплочённее, братски душевней, без обид, без подозрений, а именно как живут люди, одушевлённые одной и той же идеею, не стараясь приносить друг другу вред, а наоборот, принося пользу и себе, и друг другу, и всему братству кельи»17. Такие строки пишет автор именно после посещения этой кельи и беседы с наместником иеромонахом Симеоном (сам о. Константин в этот момент находился на иноческом съезде). Упоминается о. Константин в описании этого съезда среди депутатов с правом совещательного голоса, и его можно найти на фотографии участников съезда. О. Константин фактически был единственным представителем афонского монашества на этом съезде, если не считать архимандрита Иерона, настоятеля Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря. Но в дебатах ни на съезде, ни вокруг съезда, в которых часто принимали участие люди, плохо знающие истинную монашескую жизнь, или, по крайней мере, не прошедшие высшую школу афонского монашества, о. Константин не участвовал