– «Адам!» – обратился к Кукишу Перов, – «Похоже, вам исключительно нравится наша Люба Котова. Раз уж вы её со своей женой сравниваете. Так сказать, подсознательно, или бессознательно. Не уверен, как правильно назвать, я не специалист в этой терминологии.»
– «Ну, так и помалкивайте, раз не специалист», – огрызнулся Кукиш из интернетного тумана.
– «Вот и поговорили!» – резюмировала Женщина Кошка. – «Спать пора. До новых встреч, товарищи важные руководители. Адамушка, передавайте жене привет. Пламенный. Отключаюсь.»
– «Спокойной ночи», – Комаров тоже отключился от сети и зевнул. Он потянулся, с тоской поглядел на соблазнительный диванчик и поплелся в спальню. Анна уже дрыхла и тихонько похрапывала. Когда-то это казалось Комарову очень милым, теперь же этот тихий храп и запах жасмина от духов жены вызывали у него только раздражение. Он разделся и заполз под свое одеяло. Анна придерживалась мнения, что если уж супругам и приходится спать в одной кровати, то надо это делать непременно под разными одеялами. Может из-за этого, а может из-за чего-то другого, но секса у них не было уже лет пять, как минимум. И надо сказать, что Сергея Второго Кровососова это вполне себе устраивало.
Наутро, когда он проснулся, в доме пахло оладьями.
«Лерка кашеварит», – подумал он. В последнее время тёще уже стало тяжеловато обслуживать семью, и часть её забот взяла на себя Лера. Ну, не Анне же домашним хозяйством заниматься! Она и без того устает, еле ноги с работы волочет. Анна работала искусствоведом в Русском музее. Комаров, разумеется, плохо понимал, каким таким особо тяжелым трудом там может заниматься искусствовед, который не водит экскурсии по залам, а сидит где-то в музейных запасниках. Не мумии же они там с места на место переносят?! Хотя, какие мумии в Русском музее? Там в основном картины русских художников и скульптуры русских скульпторов. Не иначе, Анна с сотрудницами эти скульптуры двигают. Или картины. Иди, попробуй какого-нибудь Айвазовского или Верещагина с места сдвинь. Однако в последствие Комаров понял, что для его жены любой труд является невыносимым. «Ах, мама, мама, как же ты была права!» – эта строчка из старой песни постоянно всплывала у него в голове при взгляде на супругу.
Комаров принял душ, оделся и вышел на кухню.