Свет смутный и неверный возлежал вокруг, лукавил и морочил. Почему так жестко и непривычно? Рука нашла край какой-то лавки. Дерево. Он сел. Спал он, оказывается, в том самом любимом костюмчике, в который вчера влез. В рубашке, в галстуке, в носках. Только обуви не было. Он пошевелил пальцами на ногах, почесался. Туфли должны быть где-то на полу. Кстати, что за пол? Холодный и ровный. Камень, не бетон. Интересно девки пляшут…
Свет сочился из-под двери. И что это за дверь такая? Предположительно трезвяк сельского типа. Он автоматически полез во внутренний карман, но паспорта не обнаружил. Обшарил все карманы наугад и в потайном, внизу нащупал бумажку. Это должен был быть пятак… Большой пятак. Не все оказывалось безнадежным. Посидев в сумерках, пытаясь вычислить время суток, он вспомнил о похмелье. Голова не болела, оттягивало слабо, но появилась в организме и в голове в частности какая-то серая зыбкость. И то ли звон, то ли тихое гудение стороннего волчка. Так он это мог сейчас назвать, но пока требовалось облегчиться…
Идти в незнакомой комнате к дверному косяку, за которым – то ли сержант, то ли пьяные товарищи, все-таки приключение. Адреналин.
…Никакой ручки на двери не было. И вообще непонятно было, в какую сторону дверь эта самая открывается. На ощупь то же самое дерево – гладкое и немолодое. Но выходить надо… Как же не выходить? Можно, конечно, посветить мобильником. Где он, кстати? Нет его. Но облегчение требовалось все незамедлительней. И тогда он постучал в дверь костяшками пальцев. Потом кулаком, потом ногами, пятками, а потом на ощупь отправился в правый угол камеры, потом – в левый, поискал наугад и обнаружил-таки полость или углубление, канавку. Тогда проделал необходимые манипуляции с брюками и стал облегчаться. Долго происходило исторжение и наконец прекратилось. Нехорошо все же вот так. Ему было любопытно, уходит моча, утекает или стоит себе в углу, но проверить это не предстоялось возможным. Он вернулся на полку, снял пиджак, подложил его под голову, повернулся спиной к стене и опять забылся в коротком послесонье.
Сколько времени прошло, ему было неведомо. Появилось нечто такое, что выпадало из сумерек и тишины. Цоканье какое-то. Стук, который то удалялся, то приближался там, за запертой дверью. Вот как бы кто-то потоптался там, и снова зацокали каблуки. Это уже что-то. Он снова поднялся и протопал к двери. И теперь она подалась…