Вася Петров блаженно смеялся, пугая медсестру Иру, и погружался в тяжкие думы о своем сердце, воспринимая его отнюдь не в том качестве, какое лелеяла Беттина в письмах к Гете.
* * *
Нина набрала код домофона, подождала, пока Саша ответит, но Саша не ответила – и Нина открыла ключом, который для нее оставили в почтовом ящике. Когда она поднялась наверх, дверь квартиры была распахнута.
– Эй! Леопольд, подлый трус, выходи!
Нина поставила сумку на диван и, не глядя по сторонам, носом чуя вражеский лагерь, решительным шагом направилась прямо к Сашиной комнате. На двери висела табличка «Взрывоопасно. Не входить». Нина повернула деревянную ручку и без стука пересекла порог.
Саша сидела на кровати в позе лотоса с планшетом в руках. Над головой у Саши висел плакат с Йеном Сомерхолдером, подписанный, судя по всему, им самим. В углу кровати, на большой искромсанной, словно после перьевой войны, подушке золотился пакетик с конфетами «Haribo», несколько желтых и красных медвежат выпали и теперь валялись на наволочке, на простыне, на темно-синем одеяле.
– Как дела? – спросила Нина, стараясь подавить в себе чувство неприязни.
– Никак.
Саша безмолвно продолжала настукивать сообщение, Нина в легком оцепенении продолжала стоять и смотреть. То ли от полета, пробок на дороге и внезапно навалившейся усталости, то ли от переизбытка эмоций и чувства тревоги из-за кандидатских экзаменов, Васи Петрова и непреклонного Зольцмана, то ли от непривычных мук совести из-за вранья Диме, Нина не могла заставить себя думать. А потому действовать она тоже не могла. Просто стояла и равнодушно смотрела – сначала на Сашу, затем в пол, в окно – там кипела жизнь. В отличие от замкнутого пространства комнаты, где энергию, похоже, накапливал и расходовал только планшет «Apple», за стенами дома бушующий мир не останавливался ни на мгновение.
– Хватит строить из себя ТФП, – пыхнула Нина.
– Что? – Саша подняла голову.
– Тупого французского подростка. У нас нет на это времени. Ты уже думала, с каким чемоданом поедешь и что возьмешь?
– Я не еду.
– Мы с твоими родителями уже все решили.
– Ça ne m’intéresse pas! Je m’en fous![2]
– Говори по-русски, будь добра! Я тебя плохо понимаю.
– Мы во Франции! Я имею право говорить языком Франции! Эта ваша идея – она мне не нравится. Глупая поездка. У меня мои проекты.