Особенное оживление царило среди кадет, когда устраивали «бунт».
«Сегодня, господа, эконому бунт устроить», – приходит приказание из первой роты. С лихорадочным нетерпением ожидаем мы ужина. «Вот здорово-то будет!»
Вечером, действительно, в столовой, при появлении эконома, начинается шум.
Дежурный по корпусу поднимает роты из-за стола и заставляет стоять в ожидании командира батальона, лысого почтенного старика.
Полковник знает всю тщету отыскивать виновного и потому, покричав на нас, оставляет всех огулом «без отпуска». Мы, маленькие, проникаемся страхом; в рядах старших кое-где раздается шарканье ног и гул народа на сцене. Во избежание дальнейших осложнений следует приказ вести кадет в роты, куда все возвращаются в возбужденном состоянии, и долго еще в спальнях раздаются разговоры.
– Что это за бунт?! Вот, говорят в *ском корпусе директора побили, всех офицеров выгнали. Там весь корпус оцепили солдатами с ружьями, честное слово. Судили, цц!.. вот здорово!..
– Господа, в 1-ой роте бунт! – электрическим током пронеслась вдруг среди нас во время вечерних занятий радостная весть.
Вот пробежали два каптенармуса, злейшие враги кадет, фискалы по призванию. Один из них Тишлер, юркий еврейчик с вечно бегающими плутоватыми глазами; другой – «Циклоп», рослый, рябой унтер, с бельмом на глазу.
От них ничего не удалось узнать. Фискал предусмотрительно успел запереть дверь в церковный коридор, откуда можно пройти в другие роты. Дневальный Чеснок, стоя у этих дверей, дает некоторые разъяснения.
– Гарнадеры (1-я рота) требуют директора до себя.
– Ну, что же?.. Пришел директор?
– А вам что?!
– Чеснок, Чесночок, ну скажи, что же делают, – просят солдата обступившие его кадеты.
– В нашего Адама табуреткой пущали.
– Табуреткой?! Куда же ему попало?
– Так он будет ждать, чтоб попало… То-о-же… дурня нашли, – обидчиво замечает дневальный. – Увернуться Адам успел.
Только было хотел разоткровенничаться Чеснок, как подлетают к нему школяры.
– Чеснок, отвори!
– Ну, убирайтесь, господа! Пащенко, не трожьте! до дежурного зараз побижу!
Происходить возня.
– Это что за картина! – раздается голос дежурного офицера. Пащенко и Шульце, закрыв лицо руками, чтобы не быть узнанными, стремглав проносятся мимо дежурного. Но коварный, раздосадованный Чеснок «вже докладає». Оба школяра вскоре стоят «на середине», издали показывая языки и грозя кулаками Чесноку.