– Угостил бы вас чаем, господа, да посуды не хватит.
– Нет уж, Петр Иванович, извольте угощать; гостей ведь таких не скоро найдете, – приставал без церемонии к скупому интенданту Николай Федорович.
Босоногая горничная набрала каких-то разнокалиберных стаканов и чашек без блюдечек, и на утреннем холодке нам с братом чай показался удивительно вкусным.
Петр Иванович разошелся, приказал подать хлеб, масло и даже ром; последнее, видимо, пришлось по душе Николаю Федоровичу, так как он одобрительно крякнул и объявил, что останется у Коржинского, а мы можем ехать присматривать за косовицей.
Мы застали рабочих «за снеданием», они сидели вокруг чашек и солидно пережевывали куски черного хлеба, прихлебывая ложками чистую воду с солью, которая комочком, «грудочкой для скусу», лежала в самих ложках. Скоро Кондрат, а за ним и другие принялись оттачивать около самодельной наковальни косы и, наконец, вдоволь навозившись с ними, двинулись на работу.
Подле уснувшей реки, расплывшейся в причудливые, неподвижные плесы, широкой зеленой полосой, разрисованной цветами, тянулись заливные луга. Роскошная трава богатым ковром покрывала вдаль уходящую площадь. То здесь, то там поднимались над лугом птички и, покружившись в выси, опять спускались в уютные гнездышки, свитые среди высокой, приветливо покачивающей верхушками травы. Недолго красоваться и траве, и цветам!.. Пришли палачи, сверкнуло оружие, и поле быстро стало оголяться, теряя свой чудный цветочный убор… Широко расставя ноги и согнувши спины, десятки косцов, с Кондратом во главе, ровными уступами подвигались вперед и сильными саженными взмахами валили густую и сочную траву, безжизненно падавшую на землю длинными валиками. Вдали виднелись дивчата, сгребавшие скошенное вчера сено. Нам нужно было идти туда считать копны и подгонять работниц.
В то время как косари, безмолвно насильничая, обнажали луга, веселые дивчата, с венками на головах, с песнями сгребали подсохшее сено в копны и украшали мертвое поле этими, хозяйское сердце радующими, густо поставленными травяными могилками. Самые былинки, подсыхая, выглядывали бодрее, топорщились и наполняли воздух ароматом.
Часов в одиннадцать солнце стало сильно припекать, и по всей линии работа замолкла, замерла; все стали собираться к котлам, где уже готов был кулеш. Косари принесли с собой двух зайчат и перепелку с отрезанной ногой. Рабочим дали водки, дивчата гримасничали, конфузились, но все-таки некоторые вытягивали горькую влагу из рюмки до дна.