Родители, к слову, к нему относятся едва не лучше, чем к Дане. Им тоже нравится его целеустремленность и результативность, как в спорте, так и в университете.
Насколько я знаю, его отец сейчас никак не влияет на его финансовое состояние – Дима сам способен обеспечить себя всем необходимым. Ещё один пункт, который точно согреет моим родителям душу – чем не мечта?
Меня даже немного гложет то, что пришлось идти на глупый шантаж, но чего не сделаешь ради собственных целей.
Я ощущаю жуткое волнение, когда две семьи собираются за накрытым исполнительной кухаркой столом, но до последнего сдерживаю эмоции под контролем, не давая нервно дернуться ни одной мышце на лице.
Правда, челюсть едва не отвисает, стоит Диме галантно отодвинуть для меня стул и задвинуть его обратно, как только я сгибаю ноги в коленях. Этот жест не укрывается ни от кого, отчего он получает довольные взгляды всех сидящих за столом – ещё бы, Дима никогда не парится и не пытается показать свои манеры и воспитанность с лучшей стороны, в отличие от меня.
Сначала за столом начинаются привычные светские беседы. Мне никогда не приходилось такое по душе. Видно же, что и им тоже не особо интересно. Другое дело, когда мать отдельно сплетничает с мамой Димы, а отец обсуждает бизнес за бокалом коньяка у себя в кабинете с его папой. Тогда и правда ощущается какая-то гармония и интерес. Но, чёрт, они общаются не один десяток лет, а по-прежнему строят высоких интеллигентов даже друг при друге. Вот именно от подобного лицемерия я мечтаю сбежать.
Горло невольно начинает першить, как только я пытаюсь выбрать подходящий момент для назревающего разговора. И он, как на зло, никак не наступает – все без умолку обсуждают всякие акции и благотворительные вечера, что затевает мать на следующей неделе. В голове зреет возбужденная мысль о том, что, если всё пойдет по плану, я не обязана буду на нем присутствовать. Думаю, именно это даёт мне толчок сделать глубокий вдох и начать говорить. Однако.
— У меня есть новость! — во всеуслышание заявляет Дима, отчего приковывает к себе общее внимание, а мои слова застряют где-то в горле.
Он вальяжно поднимается со стула, ножки которого трутся о мраморную плитку, создавая неприятный звук, а после ухватывает в свою крупную, горячую руку, мою ладонь.