– Можно я уточню? – спрашиваю аккуратно, зная своего вспыльчивого телохранителя. Почему-то, находясь рядом с ним, наедине, становилось некомфортно. Будто сковывает тисками, заставляя меня зажиматься.
Причём, только после нападения. В стенах своего дома я чувствовала себя уютно.
– Попробуйте.
Поджимаю губы, потому что Лев делает мне одолжение.
– Рядом нет никаких магазинов? Мне нужны лекарства, одежда и…
Смотрю на стакан в своих руках и проговариваю.
– Чай.
– Нет.
Хмурюсь, слыша резкий и исчерпывающий ответ.
Поднимаю обратно голову, встречаясь с карими глазами взглядом. Лев смотрит на моё лицо, облокотившись на столешницу. Попивает воду и взирает чётко на меня.
Становится неуютно. Кажется, он прожигает меня насквозь. Нет, дотла. Заглядывает в душу, заставляя чувствовать себя перед ним трепыхающейся девчонкой.
– А как же еда? Должна же здесь быть хоть какая-то цивилизация?
– Продуктовый магазин находится в нескольких километрах отсюда. Пока вы спали, я уже побывал там. Дороги туда нет, только пешком. Одежды, как и аптек, тоже нет.
Округляю глаза, не зная, что делать дальше. Мне нужны лекарства. Особенно тот травяной чай, который выписал мне доктор Ешевски. С ним боли становятся чуть реже, и я чувствую себя намного лучше.
А одежда… Мне, что, постоянно ходить в этом шифоновом голубом платье?
– Возьмите из шкафа пару футболок. Со штанами проблема, но они не сильно вам понадобятся.
Казалось, теряю дар речи. Но быстро беру себя в руки.
– Чего-чего? – переспрашиваю.
– Олеся Игоревна, – на удивление спокойно произносит Лев, продолжая сверлить меня взглядом. Вижу, как его губы чуть подрагивают, когда он говорит следующее: – Скажу сразу. Вам нельзя выходить на улицу без меня, значит, и штаны не потребуются. Подходить к окнам тоже нежелательно. Вряд ли нас здесь кто-то найдёт, но мне не хотелось бы соскребать ваше милое личико и маленькое тельце с пола, если вдруг случится что-то неожиданное.
Сглатываю, представляя эту картину. Нет, этого я точно не хочу.
Энергично киваю, не собираясь делать и шага за порог. Бог с ней, с улицей, моё и здоровье ребёнка мне дороже. Как и жизнь.
Невольно поглаживаю то место, где маленький сорванец пихается ножкой. В последнее время он слишком активный, а значит…
– Что будем делать, если у меня начнутся роды?
Его взгляд летит вниз, на живот. По лицу не видно, но в глазах какая-то ненависть, смешанная с брезгливостью. Не любит детей? Не знаю. Но такое отношение к моему малышу мне не нравится. Хочется попросить не строить столь неприятное выражение лица, но не успеваю.