– В Денвере слишком много тел?
– Очень. Если бы там были только кости, я бы еще потерпела. Но сейчас это просто невыносимо.
– К тому же не стоит забывать и о болезни, – кивнул Джил. – У нас та же история.
У него был резкий голос; рукава он закатил до локтей, открыв татуировку: глаза, источающие слезы.
Они переговаривались, обмениваясь новостями, которые слышали либо по радио, либо от прочих выживших, с которыми встречались в те месяцы, что прошли с начала осени. Президент по-прежнему выступал с радиообращениями, но почти все уже были уверены, что это не очень удачная имитация – голос был немного не тот.
– Вы думаете, что мир когда-нибудь будет таким, каким был раньше? – спросила Тиль.
Джил остановился возле минивэна, где находилась семья Тиль.
– Уверен, – сказал он. – Рано или поздно все вернется на круги своя.
Жутко оптимистическое заявление. Наверняка Джил говорит так, чтобы услышала его семья. Тиль и сама бы так говорила, если бы в машине были ее близкие.
Странно было оставлять еду на обочине – гнить. С другой стороны, еда гнила повсюду. После начала эпидемии в течение нескольких недель сгнила вся свежая еда. Теперь начали портиться крупы и чипсы в пакетах и коробках. Через несколько лет останутся только консервы, хотя их будет предостаточно. Это даст выжившим время соединить свои усилия, вновь научиться сажать различные растения и выращивать скот.
Тиль протянула руку и похлопала Чантилли по колену. Последнее время она особенно часто прикасалась к членам своей семьи, гораздо чаще, чем раньше.
– А что вы до этого делали, Тиль? – спросил Джил.
– Работала в группе, которая лоббировала проект легализации марихуаны во всех штатах.
Джил рассмеялся:
– Похоже, вы одержали победу. Теперь любой имеет право курить травку – столько, сколько хочет.
Когда все было в порядке, эта работа казалась Тиль крайне важной. Она верила в это. Теперь в проекте не было смысла – как и во многих вещах, которые казались до эпидемии. Когда девяносто семь процентов населения либо умерло, либо пребывало в состоянии кататонического ступора, многие вещи, ранее казавшиеся важными, потеряли смысл.
– А что делали вы?
– Последнее время я был отцом-домохозяйкой. А до этого – учителем старших классов и тренером по теннису, девочек тренировал. А еще раньше работал на компанию кабельного телевидения. У меня было много профессий.