Сначала он ничего не понял. Кинулся как дурак к
доставленной курьером коробке, а после… Всё было не то! Не так! И, главное,
пахло иначе! До этого Жан-Поль никогда не задумывался о важности запаха в его
спасительных кондитерских изделиях, а вот теперь втянул в себя ароматы корицы,
ванили, шоколада и совершенно четко понял — обманка. Чего-то во всём этом сладком букете не хватало. Чего-то очень
важного, основного, определяющего.
В итоге Жан-Поль закатил безобразную бабскую
истерику, которая наверняка в его тяжеловесном исполнении выглядела совершенно
дико. По крайней мере, курьер, уже уходя, глянул на него, как на полного
дебила.
Но Жан-Полю на все эти взгляды было глубоко
наплевать. Потому как разве нужно переживать о том, как ты выглядишь в глазах
какого-то левого типа, стоя на краю могилы? Что теперь делать, как справляться
с собой и с гоном, накатившим чёрной волной? Конечно, он позвонил по крепко
заученному телефону кондитерской и, уже не сдерживаясь, рычал на девицу на том
конце провода. Но та лишь повторяла, что никакой ошибки не произошло и всё было
доставлено в полном объеме и с максимальной срочностью.
Поорав ещё немного, Жан-Поль бросил трубку.
В прямом смысле этого слова — об стену. Умная
пластмасса крякнула и рассыпалась на мелкие осколки и запчасти, которые
Жан-Поль после ещё и потоптал с адским наслаждением. И этот его танец маленьких
бегемотов продолжался бы очень долго, если бы не простая мысль, которая вдруг
холодным сквозняком просочилась в горячечный мозг: «В этой квартире
стационарного телефона нет!». Выходило, что Жан-Поль только что собственноручно,
а после собственноножно оборвал свою единственную связь с внешним миром. Теперь,
когда наступит окончательный и бесповоротный трындец (а он наступит!), то и
шлюх не будет возможности вызвать!
«Сдохну!» — понял Жан-Поль и рухнул в кресло, скрутившись в тугой мелко подрагивающий
ком вокруг своего стоявшего колом члена. В глазах мутилось, в голове плыло, сердце
выстукивало частое стаккато, скатившись, кажется, прямо в яйца, потому как и
они пульсировали в такт.
А дальше он вообще не понял, что именно произошло.
Вот в дверь квартиры звонят, а вот он уже затаскивает в прихожую высокую, темноволосую,
но светлоглазую женщину с какой-то большой коробкой в руках… А после и вовсе
начался какой-то трэш. Эта, судя по запаху, волчица из чистокровных что-то
возмущенно говорила, Жан-Поль не вслушивался, да и не мог, потому что, кажется,
все его органы чувств превратились в один нюх. Он сам, весь, стал одним большим
носом! Запах! От этой девицы пахло именно так, как было надо, как хотелось до
черных мушек в глазах. Так, как пахли те самые правильные блинчики, которые уже
не первый раз служили Жан-Полю спасением. Точно так же! И всё же значительно
лучше.