— Это плохо скажется на моей деловой репутации и бизнесе. Моя семья не может позволить так опорочить свое имя. Мы и так слишком долго шли к тому, чтобы занять хоть сколько-нибудь заметное положение. Ты, чистокровка из семьи волков-оборотней, даже не представляешь, что это значит для обычного человека: сделать карьеру и выстроить бизнес в мире, где все принадлежит вам – оборотням. Так что, Катрина, ты должна меня понять. Я далее поддерживать связь с тобой не могу. А о браке и речь не может идти.
Катрина понять этого не могла, но ее непонимание всё равно ничего в ситуации не изменило. Да и изменить не могло.
— Все мужики — трусливые шакалы, — решительно сказала она Еве, а когда та собралась возражать, включила на полную мощность кухонную машину, которая энергично принялась замешивать тесто для блинчиков.
Ева какое-то время поразевала рот в этом реве, потом махнула рукой и поднялась, явно собираясь уходить. Животик у нее уже был хорошо заметен, и Катрина с отвращением к самой себе поняла, что яростно завидует подруге. Завидует и злится. В конце концов, ведь это именно из-за нее брат и оказался в тюрьме по обвинению в попытке изнасилования. Умом Катрина прекрасно понимал, что Ева ни в чём не виновата и, более того, чудом спаслась от свихнувшегося на ней Питера, но все равно относиться к произошедшему ровно было сложно. Особенно в свете того, что как раз после коленца, которое выписал Пит, Ева вышла замуж по великой любви и теперь готовилась стать мамочкой. В то время как сама Катрина осталась у разбитого корыта…
«Ева ни в чем не виновата!» — в который раз сказала себе Катрина и перевела взгляд на дверь в кухню, которая начала открываться.
— Госпожа Дарт! — заорала, перекрикивая мощь профессионального миксера, Николь — симпатичная чуть полноватая студентка, которая в свободное от учебы время сидела в небольшой, но быстро растущей компании Катрины на приемке заказов.
Катрина тут же выключила свою приспособу, и в наступившей тишине ор не подготовившейся к такой перемене звукового фона Николь прозвучал настолько громко, что Катрина даже присела:
— Это какое-то остросюжетное говно! Ой…
Николь хлопнула себя рукой по рту и округлила глаза, Ева захохотала и тут же полезла в записную книжку телефона — будучи довольно известной писательницей, она вечно гонялась за фразочками, словечками и прочими литературными «вкусняшками», тщательно записывая их.