— Откуда же мне это знать, герр обер-вахмистр? Это надо у
главного врача спрашивать. Он человек ученый и такие вещи
понимает.
— А что ж ты думаешь? И спросили. Наша это пуля, Макс. Из
маузеровской винтовки выпущенная. И что ты на это скажешь?
Пожимаю плечами. Хоть из маузеровской, хоть из американской или
английской — какая разница? Логичнее было бы, конечно, из русской:
мы все-таки на русском фронте находимся. Но если верить врачам,
рана старая, а война идет всего второй год. Высказываю свои
соображения жандарму. Он кивает, соглашаясь.
— Да, действительно, дружище, какая в этом разница? У нас
что — не бывает случаев, когда солдат по неосторожности попадает
под огонь своих же товарищей?
— Немецкий солдат? — искренне удивляюсь я. — Был
бы русский — я бы поверил.
— А ты так много про них знаешь?
— Ну… — в замешательстве чешу подбородок, — не
очень, конечно, то же, что и все.
— И знаешь их язык?
А вот это, интересно, он откуда узнал? От Кегеля? Не факт. Да и
что мой товарищ мог им рассказать? Я с этим мальчишкой практически
не разговаривал, да и нельзя это назвать разговором.
— Нет, герр обер-вахмистр, я русского не знаю. Отдельные
слова, те, что написаны в разговорнике, — так это все
знают.
— Но не все знают их наизусть.
— Так и я наизусть не знаю. Я ж тут с ними ни с кем и не
разговаривал. Как-то не было такой возможности, да и ни к чему.
Какие у нас могут быть разговоры, о чем?
— Да? Ну, значит, мои информаторы ошиблись и это был кто-то
другой. Ничего удивительного, дружище, выздоравливающие солдаты
очень похожи друг на друга.
Обер-вахмистр встает и берет из угла знакомый карабин. Бросает
его мне. Совершенно автоматически я вскакиваю, ловлю оружие в
воздухе и застываю в ожидании команды. Жандарм удовлетворенно
кивает.
— Солдат, врачи не ошибаются. Оружие ты ловишь именно как
оружие, а не как обычный предмет.
Я удивленно смотрю на собеседника.
— Не понял?
Утвердительно киваю.
— А ты возьми-ка его на изготовку.
Раз — и карабин у моего плеча.
— И как много времени на это потребовалось?
— Секунда, герр обер-вахмистр.
— То есть, перехватывая карабин в воздухе, ты уже
изначально предполагаешь, что из него придется стрелять. И руки уже
сами выбирают, как лучше его ухватить. Метлу или лопату держат
иначе, чем оружие. А это тренировки, Макс. Долгие. И трудные. Где
тебя учили?