— Ты сделал людей
рабами, — процедил сквозь зубы Макс.
— Я спас
человечество от гибели, — Поланский даже вскочил. — Следующую
войну, после Точечной, мы бы не пережили. Мы с тобой дети,
рожденные и воспитанные самым аморальным поколением тысячелетия. И
мы, пережитки давно мертвого прошлого, на самом расцвете жизни и
свободы, ощутили страх, который нас остановил от тотального
уничтожения. И наши дети будут умнее и совершеннее, потому что они
знают, что такое страх. И умеют не ошибаться — потому что ошибка
фатальна. Может быть, я даже тот человек, который вернул людям
человечность.
— Ты, кажется,
ненавидишь людей, — медленно произнес Макс.
Поланский молчал.
Потом шумно выдохнул.
— Даже если и так —
прошлого не вернуть. Я всегда верил в технологический прогресс.
Люди для меня — ничто. Меня интересуют глобальные проблемы, а не
мышиная возня. Семья, дети, рай в шалаше, домашний уют, светлые
дома, в которых есть все — далеко ли вы ушли от животных? Люди
двадцатого века верили, что человек создан, чтобы править
вселенной, зажигать и гасить звезды, а не копаться в грязи и
прыгать с ветки на ветку, — ученый загадочно улыбнулся. —
Обеспеченность жизни в двадцать первом ближе всех вернула
человечество к примитивным базовым инстинктам.
— Без детей не
будет продолжения рода... человечества, — парировал Макс.
Ученый снова
улыбнулся, точнее скривился.
— Рано или
поздно я, или такие как я, решим и этот вопрос. Уже
никогда не остановить просвещение, промышленность, глобальную
экономику и весь технологический прогресс. Это пресловутая
технологическая сингулярность. Не такая, какой
ее представляли фантасты и глобалисты. Но она
здесь — и сейчас. Ты ненавидишь черных ангелов
не за то, что они убивают людей. Ты в гневе,
что они это делают лучше и правильнее, чем ты, коп. Они
не ошибаются, благодаря форсированию мозга. Они по-настоящему
творят правосудие, которое так необходимо именно сейчас, когда
нужен точный хирургический надрез, вместо ампутации. Научно
технический прогресс — это причина и сила эволюции нашей
цивилизации.
— Человеческий
фактор тоже не остановить, — Макс не успел продолжить.
Дверь распахнулась
от мощного пинка. На пороге стоял парень безопасник
из подвала, которого Макс усыпил. Дозы снотворного
из игольника должно было хватить на два часа сна
минимум.