Остываю я лишь на выходе из ворот. Конечно, так думать неправильно. Папа и Никита мне рады. Нельзя обвинять их в том, что я не нравлюсь Галине и Мирону. Даже они сами в этом не виноваты — просто мы разные. И этого никак не исправить.
Я обхватываю плечи руками, вспоминая дорогу в особняк отца. Ветерок холодит мокрую одежду, вызывает зябкие мурашки на коже. Надеюсь, я не простужусь, пока доберусь до своей комнаты, где есть ванна и горячая вода. Как же нестерпимо хочется смыть с себя хлорку из бассейна и весь этот день.
Я узнаю машину Мирона, и в груди вновь вспыхивает злость. Хочется пнуть по колесу, хоть как-то выплеснуть эту отравляющую сердце ярость. Но я не позволяю себе пасть еще ниже. И тут габаритные огни машины мигают, а следом я слышу голос ее хозяина:
— Садись в машину, Люба.
Резко оборачиваюсь. Он что, шел за мной все это время? А я была так увлечена своими мыслями, что не слышала его шагов? Впрочем, очень удачно, что он открыл машину — моя сумка с телефоном осталась как раз в ней.
— Я только заберу свои вещи, — тихо предупреждаю я, открывая дверь. Подхватываю сумку и уже хочу захлопнуть дверцу, но Мирон не позволяет, встав рядом со мной:
— Не дури, фенек. У тебя уже зубы стучат, а что будет после получасовой прогулки в мокрой одежде на свежем ночном воздухе?
— Если ты переживаешь о том, что я скажу папе, что в моей простуде виновен ты, то ошибаешься.
— И пусть я на самом деле буду виноват? Ты странная, фенек.
— Почему фенек? Тебе кажется, что у меня огромные уши? Почему ты вообще позволил себе дать мне прозвище?
— Что, огонек звучит лучше? Называть тебя так? — сужает он глаза.
— У меня есть имя, — твердо говорю я.
— Любовь, — кивает он. — Садись в машину, Любовь, и мы поедем домой.
— Не обязательно бросать своих прелестных друзей из-за меня.
— А это решать уже мне. Садись. Пожалуйста.
— Ладно, — сдаюсь я под напором его невозможных глаз, которые горят... раскаянием, представьте себе. Может, мне показалось? Но и его «пожалуйста» прозвучало достаточно искренне.
Плюс я замочу его кресло — тоже своего рода отмщение. Ох, мой сводный брат вынуждает меня быть злорадной!
Едем мы обратно в напряженном молчании, я словно чувствую кожей плотный туман нашего недоверия по отношению друг к другу, и потому, как только машина останавливается на парковке недалеко от фонтана, сразу же выскакиваю из салона и быстро иду в дом.