Сели в такси и поехали домой. Пустой телефон неимоверно раздражал. Я надеялась на то, что утром меня будут ждать смс и звонки от него, но нет.
- Давай помогу тебе. Аккуратно, Майечка.
- Я могу идти сама.
- Не нужно геройствовать. Пошли, - взяла за руку и обняла другой меня, помогая подниматься по лестнице.
Открыла дверь квартиры и чуть не упала на пороге, споткнувшись о туфли на каблуке размером с мою голову и такой же платформой. Рядом валялись туфли мужа. Со сбитыми «носами», которые я прошлым утром сама начищала, отправляя его на работу.
- Ой, Илюша дома, - запричитала свекровь быстро убегая вперед меня.
Постояла посмотрела на две пары обуви и сняв свои в сторонке пошла на кухню, заметив, что мать мужа ушла прямиком в спальню.
Не было предчувствий или мыслей, что я уже точно знаю, что там происходит. Я просто не торопилась. У меня болели живот и спина. А эмоционально я была убита.
Выпила стакан воды и набрав еще один пошла в известном направлении.
Услышала голос свекрови, но что она могла сейчас исправить, если я уже стояла на пороге спальни?
Двое людей. Мужчина. Женщина. Мой муж и посторонняя незнакомка. Голые.
- Мама, ну что ты... Зачем утром пришла? Мы спим, - отмахнулся Илья от рук матери, не открыв глаз. А после обнял за талию девушку, прижал ее к себе спиной, как обычно, делал со мной.
- А ну вставай бесстыдник, - уже громче закричала женщина.
- Бли-ин, - схватилась за голову девчонка и начала садиться. – Голова болит, - захныкала и посмотрела на нас. – Вы кто?
- Кого ты там с собой притащила, мама? – Илья наконец стал просыпаться.
Не знаю почему я молчала. Я была сравнима с выжженным полем. Обугленная, но с торчащими колосками недавнего урожая.
Муж сел, даже не заметив, что без трусов, и что перед ним три женщины. И только протерев лицо руками открыл глаза, которые по мере увиденного открывались все больше.
- Майя? – посмотрел на меня. - Мама? – прошелся взглядом по матери и повернул голову в сторону стонущей девушки, прикрывающей свои достоинства. – А ты кто?
И тут меня прорвало. Я схватилась за больной живой и начала смеяться и плакать. Громко. Больно. Отвратительно.
- Ну вот, Антонина Степановна, а вы за Илюшу переживали полночи. Видите, жив здоров, активно сношается. И внуков принесет о которых вы так меня просили, решив, что я капризно не беременею вам назло. Не заскучаете, - погладила ее по плечу и вышла из комнаты.