— Тогда я должен извиниться перед
вами, Сумико-сан. — Произношу с некоторым сожалением. Мне и правда
не очень хотелось делать это с девушкой, но и проваляться тут до
бесконечности настроения нет.
— Извиниться? — В ее голосе
непонимание и нотки зарождающегося напряжения.
— Да. — Ловлю взгляд и начинаю
немного поддавливать. — За свою настойчивость.
Под моим требовательным взором слуга
делает первый неуверенный шажок. А затем резко останавливается,
подняв перед собой руки ладонями ко мне и будто пытаясь
оттолкнуть.
— Н-нет. — Дрожь и неуверенность
пронизывают это слово. — Не должна... — Один маленький шажок. —
Приказ... — Еще один.
А затем меня прерывает новый участник
беседы. Импозантный мужчина с совсем короткой бородкой, благородной
сединой на голове и уверенным пронизывающим взглядом человека, что
полностью уверен в собственных силах.
— Не стоит этого делать, парень. —
Произносит Себастьян, закрыв слугу собой.
Вблизи он выглядел не столь уж старо,
как думал ранее. Скорее застывшим на гране глубокой зрелости. И
дело не только во внешнем образе, но и в атмосфере силы, что
заполнила помещение.
Должен признать, что в плане
внушительности Себастьян превосходил Луизу на голову. И ощущалось в
нем нечто неправильное. Если архонт чувствовалась, как обычный
человек, то про мужчину такого сказать нельзя. Похоже, что
аномальность людей вроде него или Томаса вызвана не силой, а иной
причиной.
Но напрягало не это... еще мгновение
назад в комнате кроме нас двоих совершенно точно никого не было. И
это уже не спишешь на скорость перемещения.
— Я в плену? — Спрашиваю уже у
него.
— Вовсе нет. — После нескольких
секунд внимательного разглядывания произносит мужчина.
— Ремни?
— Всего лишь необходимость.
Весь этот короткий обмен фразами
мужчина не отрывал взгляда от моих глаз. Уверен, он уже осведомлен
о моих способностях, и раз так, то что-то заставляет его их не
опасаться. И неожиданно ловлю в себе эмоции предвкушения и желания
проверить обоснованность данной уверенности.
"Необычно. И как-то по-детски". —
Отметаю их в сторону.
— У меня остались дела, которые не
терпят отлагательства. И так или иначе мне нужно встать.
Взор Себастьяна потяжелел, а аура его
силы стала физически осязаема. И давила почти столь же ощутимо, что
и держащие меня ремни.
— Еще десяток часов назад ты
представлял из себя перемолотый кусок мяса, а теперь стремишься
куда-то бежать. Я не могу допустить, чтобы к работе госпожи
относились настолько не благодарно.