Им отвели спальню на четвертом этаже. Из окна был виден городок Кембриджский водопад, лежавший за рекой. Проходя к двери, старуха сорвала с Майкла одеяло.
– Завтрак будет через пять минут, ваши величества.
С прошлой ночи, когда они прибыли в приют, мисс Саллоу успела уже раз двадцать обвинить детей в том, что они ведут себя как «король и королевы французские». Что заставило ее заподозрить, будто они считают себя птицами столь высокого полета, осталось загадкой. Не успели дети переступить порог, как мисс Саллоу набросилась на них с упреками, браня за опоздание:
– Я смотрю, вы не спешили сюда добраться? Ну, конечно! Наверное, юные леди и джентльмен ожидали карету, запряженную четверкой резвых жеребцов? Требовали шоколадок да пирожных, чтобы угощаться в дороге?
Экономка была одета в старый красный свитер с дырами на локтях и мужские галоши без носков. Ее седые волосы скрывались под вязаной шапкой. Не дав детям рта раскрыть, старуха подхватила чемоданы Кейт и Эммы.
– Я приготовила ужин. Вряд ли он угодит изысканным вкусам короля и королев французских, но другого не будет. Можете отрубить мне голову, коли не понравится, я не возражаю. Сюда, ваши величества.
Они ужинали за деревянным столом на кухне. Мисс Саллоу сновала туда-сюда, гремела кастрюлями и сковородками и без устали обличала многочисленные пороки, которые, по ее мнению, роднили детей с французской королевской семьей.
Но несмотря на все это, она подала им такой ужин, которого дети не видели долгие годы. Жареный цыпленок, картофель, немного зеленой фасоли и теплый рисовый пудинг. Если платой за такое угощение было присвоение титула короля и королев французских, Кейт, Майкл и Эмма нисколько не возражали.
Когда они насытились до отвала, мисс Саллоу завопила: «Абрахам!» – и через несколько мгновений старик приковылял на кухню.
– Значит, они уже поужинали, – сказал он, поглядев на чистые тарелки и сытые, осоловевшие лица троих детей.
– Ох ты, какой же ты у нас зоркий, Абрахам! – огрызнулась старуха. – Ничего не упустишь, верно?
– Да я внимание обратил, мисс Саллоу.
– Слава небесам за такую милость, а то страшно подумать, как бы мы, несчастные, обходились без твоей наблюдательности! А теперь ты, может быть, соблаговолишь проводить их королевские величества в отведенные им покои, или же тебя распирает от новых глубокомысленных наблюдений, которыми ты жаждешь с нами поделиться?