. Это
Meditationes vitae Christi Псевдо-Бонавентуры,
De contemplatione Гвиго де Понте,
De exterioris et interioris hominis compositione secundum triplicem statum incipientium, profi cientium et perfectorum Давида Аугсбургского,
Descriptio terrae sanctae доминиканца Бурхарда Горы Сион,
Lignum vitae Бонавентуры,
Sermo 43
in cantica canticorum Бернарда Клервоского,
Speculum humanae salvationis неизвестного автора,
Horologium Sapientiae Генриха Сузо,
Stimulus amoris, вероятно, францисканца Иакова Миланского,
De remediis contra tentationes spirituales и
De profectu spirituali доминиканца Вентурино Бергамского.
[8] Генрих Бёмер утверждает, что
Жизнь Христа была наиболее влиятельным сочинением немецкой мистики XIV–XV веков, и отмечает, что
Horologium Sapientiae Генриха Сузо, а также
Meditationes de vita Christi и
De imitatione Christi Фомы Кемпийского были основным чтением для благочестивого человека.
[9]Жизнь Христа и Meditationes Vitae Christi (Размышления о жизни Христа) Псевдо-Бонавентуры похожи во многих отношениях.[10] На мысль, что они были во многом адресованы одним и тем же читателям, наводит предположение, что английский перевод Размышлений, осуществленный Николаем Лавом (Love), был так широко распространен, чтобы удовлетворить запросы англоязычного читателя, и это может объяснить, почему Жизнь, как представляется, была столь мало известна в Англии в то время.[11] Боденштедт замечает, что, в то время как в целом Размышления включают сотню глав, Лудольф сделал текстуальные заимствования более чем из шестидесяти, но добавляет, что эти заимствования составляют лишь приблизительно пять процентов объема Жизни Христа.[12] Объем – это лишь одно из отличий Размышлений от Жизни Христа. Однако, как говорит Боденштедт, Жизнь – это значительно более ученая книга, нежели Размышления, как видно из обилия и разнообразия используемого в ней материала. Она также более абстрактна. Псевдо-Бонавентура рассматривает разъяснительный характер Нагорной проповеди скорее как посторонний по отношению к молитвенному размышлению, в то время как Лудольф посвящает ей целых шесть процентов объема своего сочинения. Единство структуры Размышлений прискорбно искажено длинным отступлением в середине книги – четырнадцатью главами о созерцательной и деятельной формах жизни. У Лудольфа таких отступлений несколько. По силе рассказов и описаний