…Сначала она услышала его голос, и он ее потряс. Вернее, не сам голос, а сочетания слов, им произнесенные: они были изящны, как хорошая проза, и убедительны, как речи в британской Палате лордов. Их первый разговор по телефону походил одновременно на радиопередачу и на интервью: первые двадцать минут он говорил, а она слушала; вторые двадцать минут он задавал вопросы, а она отвечала. Сразу начав рассказывать ей о своем бизнесе, который был связан с виноделием, он задал вопрос, любит ли она вино, на который получил честный ответ, что не очень. Последовало длительное молчание, после чего был вынесен вердикт:
– Это может не способствовать развитию наших отношений.
Так, еще один идиот на моем пути, – подумала она привычно, – какие отношения, о чем он? Мы даже еще не виделись.
А он, как ни в чем не бывало, продолжал рассказывать о своей жизни, услаждая ее слух первоклассной речью. И она расслабилась, подумав: «Ну ладно, сморозил глупость, кто не без греха?» – тем более что он уже успел ее заинтересовать. Они уговорились встретиться через неделю, а встретились через месяц, потому что у него все время были какие-то дела, из-за которых он не мог это осуществить. При этом он каждый раз звонил и горячо извинялся за неудобства, которые он ей причиняет своим бесконечным откладыванием. Она извиняла его с легкостью, чувствуя почему-то, что их встреча раньше или позже все равно произойдет, поэтому можно и подождать.
И в конце концов она состоялась, эта судьбоносная встреча, правда, в очень прозаическом месте, на стоянке рядом с ее домом. Сначала она увидела взгляд, а потом человека, который его посылал. Человек был на первый взгляд обыкновенный, а вот взгляд… Взгляд был удивленный, заинтересованный, профессионально обволакивающий. «Большой кокет, однако», – подумала она не без приятности, уже попадая под его обаяние. Ресторан, куда он ее привел, был одним из тех калифорнийских ресторанов, которые совмещают в себе уютный интерьер, располагающий к интиму, изумительный вид из окна на океан, всякую довольно крупную и не очень морскую живность, которая водится в этом месте океана (из окна были видны привольно лежащие на камнях морские котики, чайки, суетливо над ними летающие, и качающиеся на волнах пеликаны), и первоклассную французскую кухню с налетом калифорнийской небрежности. Он говорил и говорил, ненадолго прерываясь только для того, чтобы заказать еду и вино, и под его говор она не заметила, как надралась. О странах, в которых он жил, она знала только по книгам, которые на ее потерянной родине заменяли путешествия, а приключения, наподобие тех, которые он испытал в этих странах, видела только в кино, и то уже здесь, на своей родине новой. Словом, это был один из увлекательнейших вечеров в ее жизни, и она ушла домой, удивленная тем, что за пять часов, проведенных вместе, у нее даже в мыслях не было посмотреть на часы. Уже лежа дома в постели, она продолжала размышлять об этом человеке, ухитрившимся завладеть ее вниманием так надолго: в нем было нечто притягательное, что она не смогла поначалу определить, но что открылось ей гораздо позже: мужественность, проявлявшаяся в поступках, которые он не боялся совершать; и она, не привыкшая к такой разновидности мужской особи (ни в ее родной стране, ни в новоприобретенной таковые ей не встречались), мечтающая о настоящем мужчине, чей образ выходил за рамки веса, роста, размера… и зарплаты, в тот раз интуитивно это почувствовала.