– Конечно, конечно, скажи когда. Но только я хочу тебе сразу сказать, что, что бы ты ни сказал, я все равно женюсь на ней.
– Вот так так! – протянул отец. – Ну, хорошо, раз такая решимость тебя обуяла, давай завтра. Чего ж тянуть. Приводи её к ужину.
Едва дождавшись десяти утра (раньше звонить он посчитал неудобным), Нолик позвонил Бэлле. Взяла трубку соседка, он слышал, как она прокричала в глубину коридора: Бэллу к телефону! – но подошла не Бэлла, а её мать.
– Здравствуйте, Нолик, – сказала она, как будто могла на расстоянии увидеть, кто звонит. – Бэлла на поддувании в диспансере.
– А когда она придёт?
– Да часа через полтора. А вы что-нибудь передать хотите?
– Нет, нет, я попозже позвоню. – И не удержался, спросил: – А что такое поддувание?
– Это лечение такое: когда воздух иглой в лёгкие вводят, чтобы дырки в них уменьшить.
Он задохнулся от сострадания:
– Это же больно очень!
– Да уж что говорить, конечно, больно, зато выздоровеет. Вы ведь хотите, Нолик, чтобы она выздоровела?
– Конечно, хочу.
– Ну и хорошо. Я скажу, что вы звонили.
Когда он, чётко выверив по часам полтора часа, позвонил, Бэлла была уже дома и сама взяла трубку.
– Мой отец приглашает вас к нам сегодня на ужин, хочет с вами познакомиться. Я заеду к шести.
Она помолчала немного:
– А что, это обязательно?
– А почему бы и нет? Я-то вашу маму знаю.
– Хорошо, я к шести буду готова.
Со Сретенки на Никитский бульвар добирались на трамвае и на метро. Когда приехали было уже семь. Отец в своем неизменном коричневом костюме, в котором он ходил каждый день на работу в Наркомфин [15], и в белой рубашке с галстуком гостеприимно провел их в комнату и сразу усадил за стол. Вошла с дымящейся супницей в руках Марья Даниловна, отцова жена, поставила её на белую крахмальную скатерть, начала разливать бордовый борщ в тарелки. Отец поднял хрустальный графинчик с водкой, наклонил над Бэллиной стопкой, спросил вопросительно:
– Разрешите вам налить?
– Спасибо большое, только совсем немного, я вообще-то не пью.
– Да я чисто символически, за знакомство.
Чокнулись, выпили и начали есть обжигающий борщ.
– А вы, позвольте узнать, чем занимаетесь: учитесь, работаете? – обратился он к Бэлле.
– Я раньше в медучилище училась и работала в Наркомлегпроме [16] на Кировской. В здании, которое Корбюзье