– Вот, совсем другое дело, – удовлетворенно сказал Станислав, – а теперь пошел вон!
Козел в фуражке с жалобным меканьем вылетел в окно.
– Ну-с, займемся тобой! – Станислав перевел взгляд на Севрюгина, и бизнесмен обмочился со страха…
На следующий день в городе произошли два странных события, одно из которых получило некоторый отклик в бульварной прессе, а другое вообще прошло незамеченным.
К дверям Н-ского отделения милиции рано утром подошел самый настоящий козел в фуражке и, жалобно мекая, пытался войти вовнутрь, чем вызвал немалое возмущение дежурного.
– Ха-ха-ха, на работу пришел!!! – потешались какие-то случайные прохожие. Мгновенно собралась изрядная толпа зевак, которая, в свою очередь, привлекла внимание штатного корреспондента одной скандальной газеты. Корреспондент немедленно описал этот случай в своей газете, а его коллега поместил в этом же номере обширную статью, преподнося читателю вышеуказанный пример как безоговорочное подтверждение теории переселения душ. Журналист, изовравшийся за свою литературную жизнь так, что уже и сам себе не верил, даже не подозревал, что впервые написал правду. Другое, не менее странное событие пресса почему-то не заметила, а именно, что известный исключительной жадностью бизнесмен Севрюгин вдруг распродал все свое имущество, вырученные деньги раздал нищим, а сам подался в бомжи. Причем, раздавая деньги, он горько плакал.
* * *
Станислав же, закончив карательные действия по отношению к Севрюгину и Петухову, некоторое время сидел в задумчивости, затем быстро написал записку, положил ее на видное место, после этого скатал из чистого носового платка кляп и забил его себе в рот…
Андрей, окончательно обалдевший от свалившихся на него за день потрясений, вдруг непостижимым образом очутился в своей квартире. Лена крепко спала, а Станислав катался по полу в жутких конвульсиях боли. Глаза его были крепко зажмурены, рот забит кляпом. В центре стола лежала записка:
«Ничему не удивляйся, врачей не вызывай, когда приду в себя, все объясню. Следы твоего уголовного дела уничтожены. Никто ничего не помнит.
Станислав».
– Что ты собираешься делать, Стас, ведь все это так ужасно! – В голосе Андрея слышалось отчаяние.
– Не знаю, посмотрим. – Лицо Станислава, агония которого продолжалась целых пять часов, было смертельно бледно, под измученными, ввалившимися глазами чернели огромные круги. – Они пытаются меня сломить, обложили, как волка, но я не собираюсь сдаваться. Водка есть? Налей!