– А были другие варианты?
– Нет. Судьба нашего народа лежит только в рамках этих вариантов, – другой судьбы у нас нет.
– Значит: это жирный и толстый «Комполен» будет нас всегда преследовать?
– Нет. Всё у нашего народа начнется вновь, как уже один раз было…
– Когда было?
– Давно было. В то время на нас напали ханты и в живых оставили только одного мужчину, который взял в жены хантыйку… Ты можешь испытать определенную гордость в том, что твой сын Пахын возродит наш народ.
– Очень слабое утешение, но я понял: почему Сямын ушёл с Пахыном.
– Вот теперь тебе всё ясно.
– Ясно. Но мог ты мне всё рассказать.
– Мог, но не хотел делать несчастным тебя, а так я один только мучился.
– Может быть ты и прав…
Вогулы надолго замолчали. Подошёл хромой пёс Пыткея и лизнул Ярыка в лицо. На пса неожиданно набросился ватажник Михаил.
– Пошёл прочь!!! Он замахнулся на пса дубинкой.
– Беги, Хорст, беги! – крикнули вогулы дружно. Пёс прихрамыя побежал вдоль тлеющих колов манси. Только небольшая избушка Кырыля. где размещалась кузница, осталась неповреждённой.
– Что кричите? – подошёл к пленникам Онуфрий, зло пнув ногою Асыка. – Не шумите! А ты Михаил внимательно следи за ними, а то шаман может что – то с тобой проделать.
– Как он проделает, если ноги и руки связаны?
– А язык – то не связан…
– А-а-а-а, – задумался ватажник. – Надо вырезать…
– Погоди, – как он тебе объяснит дорогу к Священному дереву. А?
– О-о-о
– Глаз не смыкай с них.
– По-своему что-то лепечут.
– Пусть чешут языки, – махнул рукой Сундуков направляясь к двум ватажникам, которые уже спали крепким сном, не взирая дурной запах, от сгоревших человеческих тел.
В своем подземном убежище Татья начала замерзать, и потому, под утро, приблизилась ближе к колу; там было теплее, но дурной запах мог вызвать сильный кашель. Поэтому Татья под самый кол не заползала. Под землёй она прекрасно слышала все передвижения ватажников; от каждого шага земля вибрировала. Татья невольно подметила: каждый человек имеет свой звук в земле. Особенно ей не нравился тяжелый, гулкий звук, который по силе превосходил звуки других бандитов; она даже не могла дать такому гулу характеристику, но подумала: такой человек Земли не жалеет.
Наступило утро. Солнце озаряло землю скупыми лучами также как и в предыдущий день, но что-то в долине реки Сылвы изменилось: в воздухе кружила неизгладимая тоска, печаль. Юрты и колы ещё продолжали дымиться, сладковатый запах человеческих трупов в утренней свежести чувствовался сильнее, чем ночью.