– Вы ведь поможете Борису, Валерий? – вкрадчиво промяукала эта симпатичная шлюшка, на которой, как сразу уяснил Маркин, штамп ставить было негде.
– Он у меня очень талантливый. Живописью занимается с детства… Валерий прекрасно изучил эту породу женщин. В отношении Ольги у него не было иллюзий. Он знал, что при первой возможности она постарается запрыгнуть к нему в постель.
– Помогите ему выбиться в люди, организовать собственную выставку. Помогите ему стать своим человеком в среде людей искусства. В вашей среде обитания. В вашем городе. Вы же это можете?
– Возможно, – ответил он. —Только ради вас… – Буду очень признательна, – промурлыкала Ольга и качнулась в его сторону, как будто оступилась на ровном месте. – Помогите же, ой, падаю… Он подхватил ее за миниатюрную талию. Их губы слились в поцелуе. Он принял ее игру: – Буду признателен, если еще раз предстанешь передо мной в своем бикини. – О да! И даже без него. О нет… – она вдруг, обернувшись, прикрыла рот ладонью. Смазливая мордашка исказилась от испуга…
Инна слепо кинулась по коридору. Глаза ее заволокло слезами. Пробежав через нижнюю веранду, она вылетела из коттеджа и вскочила в свою «Хонду»… Маркин сзади что – то истошно кричал, пытаясь ее остановить. Но жена словно ополоумела. Она мчалась на дьявольской скорости, более двухсот километров в час. Она даже не заметила, что выскочила на незнакомое шоссе, где прямо в лоб ей шел тяжелый бензовоз.
В последний миг, возможно, она и поняла, что слишком стремительно мчится навстречу своей смерти. Пытаясь избежать столкновения, Инна вывернула руль вправо и нажала на тормоз. Ее зеленая «Хонда» по инерции проехала еще два десятка метров. Ровно столько, чтобы свести счеты с ее жизнью. Огненное пламя вырвалось из-под бензовоза, и поглотило обе машины.
Ехавший за нею Маркин видел, как за секунды до взрыва выскочил водитель проезжающего мимо грузовика, парень лет двадцати, с обезумевшими от ужаса глазами. Пытаясь обмануть смерть, он бросился бежать к оврагу. Он почти пересек шоссе, когда огненный смерч разметал и его. Такого ада Маркин за всю свою жизнь не видел. Он склонил голову на руль и заплакал….
Быстро летит время. Оно лечит любые, самые незаживающие раны.
Потихоньку зарубцевалась рана и на душе у Маркина. Он все чаще утешал себя мыслью, что трагический случай с Инной, был предопределен свыше. «Так, видно, было угодно богу, – корил он себя, когда оставался один в опустевшей квартире, – Он забирает к себе самых лучших, только пустоцвет не нужен никому» И чувствовал при этом облегчение, хотя чувство вины не покидало его ни на минуту. Под пустоцветом он, конечно же, подразумевал себя.