– О, какая небрежность! – воскликнул в эту минуту Чот привередливо. – Пуговка оборвалась, но ничего, пришьем. Разве можно так обращаться с дорогой курткой? Она же не наша – японская. Я за нее тысячи четыре в коммерческом магазине отхвачу. Японцы – народ аккуратный. У них все без сучка и задоринки…
– У них – да. А у тебя ничего не выйдет. Слишком большая ты мразь! – крикнул я и сам удивился, что у меня прорезался голос.
– Дурак ты, Серый, – ответил Чот спокойно. – Кричи не кричи, тебя здесь никто не услышит. Тут гробовая тишина. – И в подтверждение своих слов Чот схватил меня за голову, а потом что есть силы рванул назад. Я никогда еще не чувствовал такой боли. Небо померкло в моих глазах. Вскоре я совсем перестал что – либо ощущать…
Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был яркий ослепительный свет, который лился из открытого окна, и белый потолок больничной палаты. Я попробовал повернуть голову и застонал, потому что сильная боль в шее неожиданно вернулась.
– Смотри, очнулся! Ну, значит, жить будешь, – сказал кто-то рядом. Этот со стороны ко мне нагнулся, и я увидел круглое лицо и смеющиеся губы человека, смотрящего на меня.
– Будем знакомы, – сказал он. – Меня зовут Александр. Можно просто Сашка. Фамилия моя Егоров.
– Где я?
– Ты в больнице. Сейчас мы одни в палате номер 13. Остальные на процедурах. Всего нас тут шесть человек. Компания собралась у нас дружная, скоро ты со всеми познакомишься. А пока что на, перекуси. Ты, наверное, есть хочешь? – и он подал мне яблоко.
– Давно я здесь? – не обращая внимания на сладкий фрукт, меланхолично спросил я.
– Дней семь будет. Тебя привезли восьмого. Ну и красив же ты был, я тебе скажу. Живой труп. Сам на себя не похож. Спасибо врачам. Они тебя выходили. А если честно, жизнью ты обязан Абрамычу. Это он тебя спас. Можно сказать, вернул с того света.
– Абрамыч – это кто?
– Это наш главный костоправ. Абрамов Петр Фомич – врач милостью божией, с сорокалетним стажем работы. Он тебя так восстановил, что теперь до старости доживешь. Это точно. Тебе лет-то сколько?
– 24. А Вам?
– Ну мне поболе, хотя тоже еще не старик. 5 мая 47 стукнуло. Ну, отдыхай. Не буду тебя тревожить.
– Скажите, что у меня с шеей, почему я голову повернуть не могу?
– Перелом шейного позвонка. Как ты ухитрился его сломать, понять не могу. Шея-то у тебя толстая, короткая. «Ошейник» у тебя там, потому и голову не повернешь. Да, тебе тут письмо. Три дня как пришло. От родственников, наверно?