Не успев опомниться и взвесить собственное решение, я оказался в стальных лапах циклопа, который проводил меня к выходу. Я едва успел попрощаться с Дейвом.
Моя привычная жизнь закончилась так стремительно, что я толком не успел пожалеть о случившемся, с головой окунувшись в мрачные закоулки старого города, где редко улыбались в ответ и чаще произносили бранные слова, чем услужливо приподнимали шляпу.
* * *
Спал я отвратительно. После вечерней похлебки, от которой у меня всю ночь крутило живот, я так и не смог расслабиться. Сено постоянно кололо лицо, лезло в уши, ноздри, а расстеленное поверх покрывало не спасло положение, а наоборот заставляло чесаться и ерзать от неудобства.
Проснулся я таким разбитым, что хотелось закрыться от всех вокруг и не вставать до вечера, но оглушающий подзатыльник, отвешенный мне здоровяком, мгновенно привел в чувство.
Юк устрашающе оскалился, хотя мне показалось, сделал он это слишком наигранно.
– Пора. Нечего рассиживаться.
Никакого тебе завтрака, крынки молока с душистым хлебом, и уж тем более лишней минуты немного позевать и вытянуться. Честно признаться, я уже начал сомневаться, что поступил правильно, согласившись на контракт с этим хитрецом леприхуном. И в эту самую минуту я принял для себя одно очень важное решение – если мне не понравится новая работа, развернусь и уйду. Немного побродяжничаю, а потом вернусь к виртуозу. Как-никак три года вместе работали, не откажется же он своему бывшему ученику, примет обратно. Тем более что я, можно сказать, спас его от позора, утаив от комиссии истинную причину неудачного испытания.
До ангара мы шли извилистой дорогой. Одни закоулки и задние дворы. Я даже стал ощущать себя не механикусом, а каким-нибудь наемным убийцей или злобным лиходеем – которых в нашем городе водилось предостаточно.
– Мы от кого-то скрываемся? – пытаясь наладить общение, поинтересовался я.
– А если и так, то что? – пробурчал циклоп и замолк.
Да, такого собеседника врагу не пожелаешь, подумал я, с удивлением осматривая окрестности. В здешних трущобах я оказался впервые, и если бы мне кто-то сказал, что до сих пор нахожусь в Плакте, я ни за что бы ни поверил. Сейчас меня окружал совершенно другой город. Грязный, обветшалый и лишенный всяческой жизни. От серых полуразрушенных домов несло плесенью, мостовая была разбита вдрызг, а между ставнями, лохмотьями свисало разорванное в клочья белье.