Многотысячная толпа скопилась на Шпалерной улице, направляясь к распростертым каменным крыльям Таврического дворца, месту заседания Государственной думы. Какой бы слабой, разобщенной и недальновидной ни была Госдума, для многих в создавшейся ситуации она оставалась единственным легитимным органом власти. Было тем более прискорбно, что сама Госдума даже сейчас не хотела идти против воли государя, несмотря на его указ о ее роспуске.
В соответствии с этим распоряжением думцы закрыли свое официальное заседание, проявив трусливую верность – или верноподданническую трусость. Они покорно покинули зал заседаний, беспрекословно выполняя царский указ. Затем они переместились немного дальше по высоким коридорам дворца и собрались в другом зале, организовав, таким образом, новое заседание уже в качестве частных лиц. Стремясь найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, этот остаток Государственной думы принял решение остаться в Петрограде и попытаться установить контроль над городом. Принимавшие участие в этом заседании создали Совет для избрания Временного комитета из числа представителей всех фракций Госдумы, за исключением крайне правых и большевиков.
Однако еще до избрания Совета очередную попытку нарушить упрямую царскую безмятежность сделал Родзянко, на этот раз вместе с братом Николая II, великим князем Михаилом Александровичем. Родзянко выразил твердую уверенность, что лишь переход к конституционной монархии сможет утихомирить страну, а великий князь, в принципе, был не против принять бразды правления в таком государстве.
Они вновь попытались донести до царя, что ситуация становится все более катастрофичной. Никого не удивило, очевидно, что Николай II ответил на это с холодной вежливостью, что он и сам в состоянии разобраться с делами в своей стране.
С поистине титаническим упорством царь отказывался смотреть на вещи реально, в то время как в его столице ширилось восстание, полиция дезертировала, войска поднимали мятежи, а правительственные чиновники и даже собственный брат умоляли его сделать хоть что-нибудь. Вскоре после обращения Михаила Родзянко и великого князя Михаила Александровича настал черед премьер-министра, который в смятении умолял царя освободить его от должности. Николай II сухо проинформировал князя Голицына, что изменений в кабинете министров производить не собирается, и вновь потребовал принять «энергичные меры» для подавления беспорядков.