Пока Голиков собирал некоторые необходимые для задуманной операции предметы, я растолкал коммерсанта и тщательно проинструктировал: к окнам не подходить, на телефонные звонки не реагировать, входную дверь не открывать ни под каким видом. Если очень страшно – можно напиться: бар полон, но лучше принять снотворное. Не дай Бог спьяну на подвиги потянет!
Судорожно ухватившись за руку, Куракин жалобно умолял не бросать его одного, но я оставался непреклонен.
– В конечном счете это для вашего же блага! Или вы не хотите вернуть обратно свою дочь?! – привел я наконец решающий довод. Тогда он смирился, проглотил три таблетки радедорма, улегся на диван и спустя несколько минут громко захрапел.
– Порядок! – криво улыбнулся я. – Поехали!
Тщательно заперев дверь, мы вышли на улицу. Во дворе не было ни одной живой души. Промозглый ветерок воровато шебуршал оброненной кем-то газетой. Ночной город угрюмо смотрел на нас темными глазницами окон. Холодная луна равнодушно наблюдала из глубины небес за спящей землей. Все вокруг словно вымерло. Только бездомные коты подвывали возле помойки да мы с Юркой, чертыхаясь, заводили капризничающую машину.
– Ромадов живет один? – спросил я, когда «жигуленок» соблаговолил тронуться с места.
– Вроде да, – пожал плечами Голиков. – Родители чуть ли не после школы подарили ему отдельную квартиру.
– А жена есть?
– Скоро узнаем! – отрезал Юрка и больше за всю дорогу не проронил ни слова. Гражданин Ромадов обитал в добротном пятиэтажном доме, построенном задолго до появления «хрущевок». В чисто убранном дворе выстроился ряд легковых автомобилей, среди них немало иномарок. Район считался престижным. Выбравшись из машины, мы огляделись по сторонам, зашли в подъезд и начали бесшумно подниматься вверх по лестнице.
– Здесь, – шепнул Голиков, останавливаясь на третьем этаже и указывая на обитую кожей дверь. На сей раз ему пришлось повозиться с отмычкой довольно долго. «Целитель» не поскупился на хитроумные замки. В конце концов они капитулировали, дверь бесшумно отворилась, и мы зашли в квартиру. Тонкий луч карманного фонарика выхватывал из темноты развешанные по стенам маски отвратительных африканских идолов. Мягкий ковер заглушал шаги. Воздух был душным, спертым. Похоже, Ромадов боялся сквозняков. Из спальни доносился визгливый храп, напоминающий похрюкивание. Мы заглянули туда. Целитель спал на спине, широко разинув рот. Физиономия сморщилась. Вероятно, Ромадову снился неприятный сон. Подойдя вплотную, Юрка посветил фонарем ему в глаза. «Целитель» попытался закрыться рукой, заворочался и проснулся.