Большевизм. Шахматная партия с Историей - страница 29

Шрифт
Интервал


Почему коммунистическая идея прижилась в России? К середине XIX века Россия представляла собою страну с застывшими политическими формами, более соответствующими европейскому XVII веку, и филистерским обществом с достаточно жесткой сословной структурой. Это была страна, в которой господство несвободы и отсутствие уважения к человеческой личности воспринимались как само собой разумеющиеся реалии Богом данного миропорядка.

Маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 году, очень быстро приходит к мысли, что ответной реакцией на такую жизнь может быть только бунт.

«Здесь всякий бунт кажется законным, даже бунт против разума»[58], – пишет де Кюстин в своей знаменитой книге, и фраза эта в устах ультрароялиста кажется проблеском интуитивного прозрения.

Тотальная несвобода заставляет передовых людей России обращать свои взоры к европейским формам государственности. Однако с течением времени духовная российская элита осознает, что и в Европе не все так благополучно, как кажется на первый взгляд. Господство денежного мешка так очевидно, а социальные контрасты так разительны! Умы дворянских юношей из лучших семейств обращаются к авторитетам европейской философской и политэкономической мысли. Социализм приходит в Россию как красивый символ, как зыбкий идеал, в котором больше фантазии, чем доводов логического разума. И этот идеал пока вполне гармонирует и с правом каждого на достойную жизнь, и с демократией как формой организации власти. Элитарная дворянская культура готова признать необходимость новых форм социальности. Социализм? Пусть будет социализм!

П.Я. Чаадаеву принадлежит постулат, во многом раскрывающий восприятие социализма интеллектуальной дворянской элитой: «Социализм победит не потому, что он прав, а потому, что неправы его противники»[59]. Люди нуждаются в том, чтобы их жизнь стала более упорядоченной и гармоничной, идеалы общества социальной справедливости весьма привлекательны, но это – дело далекого будущего. Так социализм мог воспринимать только русский барин, читающий за чашкой кофе Гегеля и общающийся с народом через управляющего. Такой социализм не слишком далеко ушел от либерализма, являясь лишь более радикальным вариантом либеральной идеи Прогресса.

Когда в 40-е годы XIX века в русской культуре появляется разночинец и заявляет свои права на идею социализма, вряд ли кто осознал, что речь идет уже о другом. Н.А. Бердяев в своей весьма противоречивой и далеко не бесспорной книге «Истоки и смысл русского коммунизма» называет первым русским социалистом Белинского. «Белинский предшественник большевистской морали, – пишет Бердяев. – Он говорит, что люди так глупы, что их насильно нужно вести к счастью… Он склонен к диктатуре. Он верит, что настанет время, когда не будет богатых, не будет и бедных»