Две дороги Дмитрия Медведева
Мы знаем имя нового президента, и все же задаемся вопросом: как его зовут на самом деле? Каков он?
Слово «медведь» – это эвфемизм, имиджевое прикрытие настоящего имени лесного зверя. «Ест мед», – говорили славяне, а как его зовут, они боялись сказать, дабы не навлечь на себя магический гнев этого природного Государя. Славяне уклонялись от того, чтобы честно обозначить имя могучего, да и уж тем более избегали подробностей его житья-бытья. А то еще вдруг почует, заявится, влезет в избу, снесет голову хозяину, тяпнет дитя из люльки.
Как зовут Дмитрия Анатольевича Медведева? Каков он, кроме того, что ест мед политики и питается нефтью и газом экономики?
Вопрос тем более существенный, что ответить на него придется. Очевидно, Медведев был обречен стать президентом в первом туре выборов. Остальные участники воспользовались кампанией для личной капитализации, для очередной саморекламы, но по факту своей бесполезной суетой только оттенили фигуру генерального кандидата.
* * *
Сегодня Медведев, вне зависимости от его качеств и заслуг, стал концентрированным выражением власти, предстал тем «право имеющим», тем сакральным хозяином, закрытым лесными кулисами, которого принимают как данность. Лично я убежден, что Медведев выводится на президентский пост не в качестве временного статиста, а надолго и всерьез. Путин поначалу тоже казался слабоватым и едва ли не призрачным (как его сторонникам, так и его недругам), но доказал: для закрепления себя во власти достаточно этой властью обладать.
Именно поэтому так интересно, каков он, будущий президент?
У Дмитрия Медведева есть две дороги. По одной из дорог он может направиться.
Медведеву в наследство достается система коррупции, и, что особенно драматично, коррупции политической. Власть зарекомендовала себя замкнутостью круга лиц, принимающих решения, навязыванием нескольких плоских лиц сложному и многообразному обществу. Узурпация ведет к стагнации, гниению и распаду, поскольку в закрытой системе невозможен приток свежей крови. Всякие новые лица тестируются на лизоблюдство и скудоумие, и лишь найденные пустыми и легкими получают возможность политической реализации. Политика в современной России превращена в пугающий тромб. Рискну создать фантасмагорическую метафору: этот тромб можно катить, и давить этим тромбом все живое, и тромб этот будет обрастать тяжестью от все более бесстыжих лизоблюдов, но дорога, по которой тромб катят, кончится обрывом. Инсультом политической системы. Это когда кровь, прорвавшись, бешено брызжет в мозг, в высшие кабинеты, и страну разбивает паралич.