Во внезапно возникшей тишине, будто в вакууме стихших голосов детей, я буквально ощущал на своей макушке, буравящий меня взгляд воспитательницы. Он виделся мне хищным и беспощадным, отчего волосы, похоже, пришли в движение. Я стоял с опущенной головой, и, силился привести в равновесие вспыхнувшие эмоции. По шуршанию одежды вокруг, превратившемуся от этого вакуума в нестерпимый шум, волнами накатывающийся, я ощущал, как стал центром внимания. Ягненком, нелепым образом, оказавшимся в центре волчьей стаи. Каждый удар маленького сердца отдавался в моей груди глухим ударом поминального колокола, а в ушах гудело давление.
Придумать что-то в такой обстановке абсолютно не представлялось возможным. И тщетно пытаясь задать, пускай простейшую, глупую, но хоть какую-то загадку, чтобы затушить это адово пламя, я вспоминал все, что когда-либо видел в своей жизни. Увы, образы проносились мимо, не оставляя в памяти ни малейшего следа.
И вдруг, в тот момент, когда я уже всем телом чувствовал, как воспитательница заскрипела зубами, открывая пасть, чтобы спалить меня заживо, я выпалил: – Она голубая! На мне! И я вырасту самым умным!
Я поднял, блестящие от предательски выступивших слез, глаза и победоносно оглядел мою главную судию. Радость, охватившая меня, не имела пределов. Ее удивленный взор доставил несравнимое наслаждение. Дети также пребывали в замешательстве. И это тоже была победа. Все они впервые видели торжество счастья на моем лице.
Воспитательница справилась с эмоциями, стукнула шариковой ручкой по вазе и, чуть наклонившись вперед, нараспев произнесла: – Ну, дети. Кто знает ответ на Алешину загадку?
Дети зашумели и, недоверчиво поглядывая на меня, стали предлагать варианты: река, цветок, машина, а маленький Петя был, пожалуй, ближе всех к ответу, сказав, почему-то, простыня. Но никто из них не угадал мою рубашку. И когда я, на все предлагаемые ими варианты, молча и даже торжественно ответил отрицательным кивком головы, воспитательница вновь взяла на себя руководство: – Ну что ж Матвеев, расскажи теперь всем ребятам об этом загадочном предмете.
Мне уже не хотелось рассказывать ВСЕМ о своей волшебной рубашке, но другого выхода не было, и я принялся объяснять: – Это рубашка… Это моя рубашка, в которой я родился. Она голубого цвета. Все дети, которые рождаются в таких рубашках самые счастливые, умные и умелые. Так мне сказала моя мама. Правда, я никогда не видел свою рубашку, но, когда пойду в школу, я ее надену, – мне казалось, я дал исчерпывающий ответ и вполне заслужил похвалу, стоя в ожидании поклонения воспитательницы. Однако то, что произошло дальше, никак ни вязалось с ощущаемым мной успехом. И даже теперь, при воспоминании того дня, у меня как будто все съеживается внутри. Хочется свернуться калачиком, закрыть голову рукой, и спрятаться. От себя же самого.