Люда была ровесницей Вадима. Она не могла ни затмить, ни заменить, ни оживить романтические образы девочки с августа и женщины с декабря – эти грезы юного неискушенного сердца. Люда была просто реальная, земная. А еще, Вадим чувствовал, – с ней не обязательно спешить в отношения полностью взрослые, которых он еще не знал, но интуитивно понимал, что это уже какой-то новый этап. Он с наслаждением пил удивительный нектар платонических отношений, еще не изведав других, и был счастлив.
Как то в один из последних дней бабьего лета, они сидели на своей лавочке в парке и любовались красками удивительной в том году осени.
– А представь, как красиво сейчас в лесу! – Люда подбрасывала на ладошке красивой формы каштан, что Вадим, шутя, подарил ей, и мечтательно провожала взглядом медленно опускающиеся листья.
– Вот еще! Люда, глянь какой красивый! Точно цвета твоих глаз! – Вадим положил ей на ладонь яркий плод осени. – А и вправду! Поехали в лес. Я знаю классное место. – Мир был так удивительно красив и звал к безумству.
Они вышли на остановке в дубраве, куда в детстве Вадим с друзьями часто ходили в походы. Было очень тихо, только шелест падающего желтого листа да редкий голос птицы нарушали царственный покой готовящейся к зимнему сну природы. Толстый ковер из сухих листьев звал присесть, чтобы шелестом шагов не тревожить удивительную тишину.
Они сели и долго молча сидели, обнявшись, в сладком упоении от ощущения тепла друг друга. Потом целовались одним касанием губ, боясь резким, неконтролируемым порывом порушить божественную гармонию вокруг. А листья тихо ложились, стеля, как змей-искуситель, ложе любви, но эти двое и так были счастливы.
В конце сырого, слякотного ноября, легко сдав, как и вся группа, экзамены, Вадим получил права. А в личное военкоматовское дело Вадима, после последней пометки «команда 300», усатый прапорщик внес новую запись: «Закончил ускоренные курсы военных водителей с получением удостоверения шофера категории «С». Написал и отложил папку в стопку весеннего призыва. Ангел-Хранитель следил, чтобы события четко ложились на линию Судьбы.
Теперь Вадим и Люда могли встречаться лишь по выходным, если только Люда не уезжала к родителям. Разлуки давили гнетом тоски, и однажды, в один из таких выходных, Вадим написал ей первое письмо. Писал долго, останавливаясь и погружаясь в воспоминания прошедшей осени, и этим плацебо лечил боль, что вдруг появилась в сердце, как в ту его шестнадцатую зиму. Слова ложились на белый лист легко, хотя слово «люблю» Вадим не посмел написать – для него это было еще, как бы, всуе.