Рататоск вздохнула и устало побрела на второй этаж в музыкальную комнату. Там она видела диван – почтальон с пушистым хвостом очень хотела отдохнуть.
* * *
«Кажется, у меня выросли крылья, и я только что бегал по потолку», – подумал про себя Порфирий.
Он опустил глаза – принцесса лежала у него на руках, вцепившись в грязную рубашку. Ребёнок всхлипывал, и вампир понял, что сейчас её не следует воспитывать методом ремня и сажания в угол. Надо как-то помягче, что-ли…
– Испугалась? – спросил он.
Девочка кивнула и уткнулась лицом ему в рубашку.
– Значит, больше не будем бегать по крышам, да?
Кивок.
– Хорошо. Не больно?
Всхлип.
– Как ножка, не повредила?
– Не… – тихо сказала девочка.
– Ладно. Идти можешь?
Кивок.
– Так, значит, пошли в дом.
* * *
– Отец знает, что ты здесь?
– Не…
– Ты что, из замка убежала?
– Да…
– Без спроса, значит. Почему?
– Захотелось. Я принцесса… И делаю всё, что захочу!
– Я не думаю, что твой отец тебя так воспитывал.
– А что тебе до моего отца. Ты слуга и всё!
– Твой отец мне показался интеллигентным и вежливым человеком. Он просто не позволил бы себе так воспитать дочь.
– И что?
– Вы – принцесса. И вы должны вести себя достойно. А не как мелкая хулиганка. Я думаю, что вы должны уважать труд других. Это – непорядочно.
– Ты мне не отец! – взвизгнула девочка. – Как хочу, так и веду себя! И как ты смеешь! Я – принцесса! Я папе пожалуюсь! Он тебя в шахтах замурует! Если бы он слышал, что ты мне сказал, то…
«Я бы сам лучше не сказал, Мелания. Он абсолютно прав. И, учти, он разговаривал с тобой, соблюдая субординацию. Я собирался сказать тебе то же самое по твоему возвращению. Но тебя уже достаточно отчитали», – услышала она у себя в голове голос отца.
Девочка схватилась за юбку и виновато кивнула.
– Да, папа, – тихо сказала она.
«Ну, вот и хорошо. В качестве наказания помоги Порфирию убрать дом, поняла?»
– Угу.
«Умница. Как закончите – жду обратно. Я пошлю за вами карету».
– Пойдём, – она протянула вампиру тонкую ручку. – Я помогу всё убрать…. Ты – Порфирий, да?
– Да.
– Я – Мелания. Идём.
* * *
Ночной столик был в шоке. Ночной столик был в ужасе. Да, да, многие, чуть ли не все пытались стереть с него пятно крови. Все пытались стереть. Но ещё никто не кусал его. Никто не пил, причмокивая это пятно.
Никто.
Ни разу.
Столик был напуган. И на всякий случай, если этот кошмарный вампир решит вернуться, он накапал на пол большую лужу крови и подписал под ней каплями: «Подавись, пожалуйста!».