Это было самой трудной, правильной и главной работой Димы – он все сделал, как хотела Маша. Все друзья объединились для помощи ему. Когда Маша уехала учиться в колледж в Париже, Дима отнес заявление в суд о разводе.
И наступила его счастливая пятница. После работы он поехал к Василисе. Он не был у нее два месяца, пока занимался делами дочери. Он мечтал, как они вместе отдохнут, отогреются у костра своей любви. И с понедельника начнут совсем другую, удивительную жизнь.
Она прильнула к нему в прихожей, выдохнув свои тоску и страхи. Сказала, что у него высокая температура, наверное грипп. Два дня поила его чаем с малиной, кормила с ложечки куриным бульоном. Диму мучил озноб. Но он отсчитывал каждую минуту своего неслыханного блаженства.
Так они прожили два дня. В понедельник Дима собрался на работу, подошел к входной двери и вдруг беспомощно произнес:
– Не могу отсюда уйти. Такое ощущение, что все убийцы мира ждут меня на улице, чтобы выстрелить в сердце. Так оно ноет. Для него слишком много любви.
Василиса помогла ему вернуться в комнату, сесть в кресло. Вышла за сердечными каплями и водой. Когда она вернулась с лекарством, Димы уже не было. Он улетел в облаке своей непереносимой любви подальше от земли с ее темной водой.
За двадцать лет многое изменилось в жизни Антипова. Неизменной осталась лишь одна привычка. Или потребность. Он выходит из дома и смотрит по сторонам в любое время суток. Он ищет взглядом Лену. Каждый день, много раз на дню. Если увидит ее, надвинет бейсболку на лоб поглубже и пойдет в другую сторону или мимо с безразличным, холодным выражением лица. В последний месяц он с ней не здоровается.
Он идет или один, или с собакой – агрессивным ротвейлером Ральфом, бейсболка в любое время года скрывает раннюю лысину. Он держит голову по обыкновению заносчиво. Взгляд – в никуда, подбородок – вверх. Походка, отработанная десятилетиями, с подростковых времен, должна демонстрировать суть альфа-самца. Плечи чуть назад, сильные бедра картинно вперед, ноги в обтягивающих джинсах ступают легко и небрежно. Расступитесь, бабы, ваша беда идет. Плейбой, прожигатель жизни, смертельный номер для серой публики. И вроде бы не было осечек, по крайней мере с первым впечатлением. А тут такой облом. Злая и нахальная дамочка с рыжим хромым волком вдруг звонко произнесла после того, как Ральф их обрычал: