— Вы говорили с мамой, она даст показания?
— Говорила, — отвечаю, вздыхая, — она категорически
отказывается. Говорит, что не хочет в этот лезть и чтобы я
перестала валять дурака и вернулась к мужу, хотя бы ради дочери. —
Смотрю на Юлечку, которая увлеченно рисует, высунув кончик языка. —
А я не могу, понимаете?
— Понимаю, — сочувственно кивает Ольга Валентиновна.. — Жаль,
конечно, ну да ладно, обойдемся и без показаний вашей мамы.
А я вспоминаю наш разговор. То, как она отзывалась об Олеге и
как о Мише, моей первой любви. Олег для нее прямо свет в окошке, а
Миша… «Голодранец… не пара… бросил и не вспомнил…» — звучат в
голове обидные слова. И вроде как я даже согласна, ведь и правда
бросил, но сердце все же сжимается. Кто знает, как сложилась бы моя
жизнь, если бы.. А, что толку мечтать. В одном мама права: все
мужики — потаскуны. И Миша был таким. Нашел себе новую пассию, и я
стала не нужна. Хватит о нем думать.
— Алина, вы слышите? — доносится до меня голос Ольги
Валентиновны, и я трясу головой, прогоняя наваждение.
— Да-да, задумалась просто.
— Бывает. — Она улыбается. — Если у вас больше нет вопросов, то
это все. Я сообщу, когда будут какие-то новости.
— Спасибо вам.
Зову дочь, но она так увлеклась, что не хочет уходить. Мягко
настаиваю, говоря, что ее дома заждалась семья пони. Это ее
убеждает. Смотрит на рисунок — не успела раскрасить до конца.
— А можно я его заберу? — указывает на листок, а я бросаю взгляд
на Ольгу Валентиновну.
— Конечно, — улыбается она. — Приходи еще, вон сколько рисунков
осталось.
Юлечка серьезно кивает, а я не могу сдержать улыбку. Беру дочь
за руку, и мы выходим в осенний прохладный вечер.
До дома добираемся уставшие донельзя. Кормлю дочь ужином, и она
тут же засыпает, даже уговаривать не приходится. Закрываю дверь в
комнату и выдыхаю. Немного посижу и тоже пойду. Устала, но сна ни в
одном глазу. А ведь завтра рано вставать.
Внезапно трезвонит телефон. Не успеваю глянуть, кто звонить,
поспешно хватаю трубку, чтобы Юлечка не проснулась.
— Ты что задумала, тварь?
Олег. И откуда мой номер узнал. Не отвечаю, настолько
растерялась. А бывший муж продолжает орать в трубку:
— Да ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю? Я тебя в
порошок сотру, тебе жизни нигде не будет. И дочь отберу. Будешь
бомжевать, на мусорках питаться… — брызжет ядом, скатываясь до
визга. Эк его проняло. — У меня самые лучшие адвокаты в этом
городе! Денег моих захотела? Ничего не получишь, тварь! — зло
шипит, но за бравадой я слышу страх. Неужели Олег чего-то боится?
Почему так реагирует на иск о разводе? — Тебе ничего не светит, так
и знай. Я получу опеку над Юлей, и ты будешь платить на нее
алименты.