…Штык упёрся в ребро и, скрежетнув, нырнул под кость…
Через общих знакомых Алексей передал ей письмо, другое. Переписка завязалась снова. Вскоре Рита согласилась встретиться.
С тех пор он срывался к ней при каждой возможности. Раз в месяц, в две недели, в десять дней. Находить объяснение своим отлучкам в семье и на службе становилось всё труднее, но он мало думал об этом.
При встречах, он не выпускал её из своих объятий, а расставаясь, немедленно начинал сочинять очередное письмо.
Вскоре Ритиного мужа перевели, но, по счастью, недалеко, в Харьков и свидания, пусть и стали реже, но продолжились.
…Штык замер возле мокрого вздрагивающего сердца полковника. Расширяясь, сердце коснулось острия штыка, и тут же, сократившись, отдёрнулось, на мгновение отдалив встречу со смертью…
Мужа Риты перевели снова. На этот раз в Москву. Но и тут они продолжали видеться, пусть всего один-два раза в год.
Рита сообщила, что у неё был выкидыш. И что это был, вне всяких сомнений, его, Алексея, ребёнок. Новость поразила его. Поразила едва ли не больше, чем рождение собственной дочери. И ещё он отчего-то понял, что теперь меж ними оборвалось что-то по-настоящему важное, что при другом исходе могло бы навсегда привязать их друг к другу.
…Штык раздвинул толстые, крепкие волокна сердечной мышцы. Сердце – один большой мускул, неутомимый труженик, и при этом едва ли не самый уязвимый орган человека…
После этого Рита, которой не было ещё и тридцати, решила доказать самой себе, что она всё ещё женщина в полной мере и забеременела в третий раз. Жили они к тому времени уже в Греции, и забеременела она гарантированно от мужа. Николаев понял, что от их связи не осталось ничего. Если раньше была надежда хотя бы на редкие встречи, то теперь не осталось ничего, кроме переписки и привязанности.
Рвать с Ритой, которую он к тому моменту знал уже более десяти лет представлялось ему совершенно невыносимым, и он, давя в себе нарастающий страх, продолжал писать письма.
…Штык вошёл в сердце, погрузился в водопады крови, искупался в заводях желудочков. Но мозг Николаева всё ещё оставался ясен, а чувства остры…
Рита приезжала в Россию, но была намертво привязана к младенцу и мужу и ни о какой встречи не могло быть и речи.
В эти периоды он писал ей пьяные и нервные письма, она отвечала спокойными и уравновешенными. Он был страстной натурой, она же была страстной только рядом с ним.