– Хреново сел, Лас, – сказал мне владелец Логова, когда мы
покинули док.
– Ты считаешь?
– Хреново для моего бизнеса, – уточнил он. – С точки зрения
летунов, ты, конечно, молодец. Другие бы костей не собрали.
– А что с твоим бизнесом? – я состроил невинную рожу.
– Не придуривайся. Вы разворотили все, до чего дотянулись.
Теперь несколько дней на посадку никого не завести. Неужели не
видишь, что пропахали целую межу, умники?
– Не бухти. Ты вполне можешь на этом заработать приличную
монету.
– Это как? – лепрекон, чувствуя подвох, подозрительно прищурил
зеленые глаза.
– Ну… разбей здесь плантацию, посади кофе и продай его
куда-нибудь на север. Моим родичам, к примеру. Поверь, затраты
окупятся сторицей. Эльфы обожают этот напиток.
Его едва удар не хватил от моей наглости. Тулл поперхнулся,
затем побагровел и, раздраженно шипя, начал подниматься по витой
металлической лестнице в Гнездо. Ог хмуро посмотрел на меня и
двинулся следом за лепреконом.
Ничего не скажешь – повезло. Из сотен тысяч возможных напарников
и работодателей мне попались именно те, у кого нет и намека на
чувство юмора.
Кабинетом Тулла являлся, по сути дела, огромный стеклянный
стакан. Он находился на склоне Логова – самого большого прибрежного
холма Сан-Винсенте. Отсюда открывался прекрасный вид на залив,
часть города и окрестных гор.
Старый стручок любил водрузиться на стул, закинуть ноги на стол,
снять с башки зеленый цилиндр и наблюдать, как стреколеты заходят
на посадку в его доки. Каждая посадка – звонкая монетка, капающая в
его карман. Любой бы с удовольствием наблюдал да подсчитывал
барыши.
Кроме Логова, на Черепашьем острове есть еще три площадки, куда
можно приземлиться, вдоволь накрутившись в небе. Но все они
обладают массой отрицательных качеств, начиная от цены за стоянку и
заканчивая нежелательной публикой, которая постоянно околачивается
возле чужих птичек. К тому же, мы вели дела через Тулла и не видели
необходимости коптиться в Яме, Дыре или Приморском бризе. Конечно,
в наших краях имелись и куда более приличные места, чем эти, но они
не для таких ребят, как мы. Рожами и кошельками не вышли, чтобы
торчать рядом с благородными.
Тулл, не предложив нам сесть, развалился за столом, достал из
верхнего ящика янтарную расческу и, по своему обыкновению,
начесывал огненно-рыжие бакенбарды до тех пор, пока те не встали
дыбом.