Разговор крутился вокруг новой
обитательницы их комнаты. Та рассказывала о себе и попутно угощала девушек
всякими вкусностями. В Крым она приехала работать поваром, но оказалось, что по
профессии женщина учитель.
- Не смогла я в школе работать. Там
закалка нужна. Вот как врачом непросто работать, потому что всё через себя
пропускаешь, так и учителем. Нет у меня этой стойкости, - говорила Галина
Ивановна. - Я начинала работать в школе как раз в годы распада Союза. И как
обычно, молодым учителям давали всегда какую-нибудь нагрузку. Классного
руководства у меня ещё не было, поэтому меня выбрали комсоргом. Потом в
комиссию, не помню, как она называлась. Нас было два учителя и завуч. И вот поступила
жалоба на одного ребёнка, что он зимой ходит в школу в кедах без сменной обуви,
опаздывает на уроки и вообще плохо учится. А мальчишка учился в пятом классе.
Хороший ребёнок был, но учился действительно из рук вон плохо. И вот мы пошли
вечером к нему домой. Он жил в районе с частными домами. Идём и видим - стоит
щитовой домик, наподобие дачной будки, только
чуть побольше. В доме печка, две комнаты. В одной родители, а в другой трое детей.
У маленького кроватка самодельная, я таких никогда не видела. Рядом от автобуса
сиденье, где и спал наш ученик, и раскладушка для старшей девочки. Мама
уборщица, отец шофёр и хорошо пьющий. Ни книг, ни телевизора, ни игрушек. Топится
печка, малыш полуголый заулыбался нам, обрадовался. И вот мы стоим в
австрийских сапогах, в финских плащах и смотрим. Пришла мама мальчика, поговорили
мы очень вежливо и ушли. И завуч мне говорит: «Галь, скажи завтра, чтобы за
сменную обувь его не ругали. Пройдись там тихо по учителям». Вспоминаю, и до
сих пор сердце сжимается. Хорошо его помню - и имя, и фамилию. Тогда таких
деток хватало. Мне потом класс дали, так почти половину касса подавала в
списках малообеспеченных, чтоб их бесплатно кормили. Поработала пять лет и
ушла. Не смогла.
- Да уж, - вздохнула Лида. – На счет
сравнения с врачами правильно. Я в больнице тоже многого насмотрелась. Не хочу
рассказывать. Тоже поэтому ушла. Тяжело морально. Да и зарплата, сами знаете…
- Ой, что мы всё о грустном, -
всплеснула руками Надя. – Веруня, а ты чего молчишь? Вера у нас настоящая
цыганка!
Она объявила это Галине. И та
заметила, как Вера поджала губы и покосилась на Надежду недовольно. Та объявила
о ней так, будто она какая-то диковинка, а не человек. Вот, дескать, глядите,
что у нас есть! Галина не стала на этом внимание акцентировать, улыбнулась
девушке и спросила, помешивая ложечкой чай: