Меня и саму колотит от тех доз ненависти и презрения, которые он желчно выплевывает.
Его холодные пальцы крепко впиваются в мою кожу, оставляя красные следы. Толстовка едва ли способна защитить меня от синяков и ссадин. Огромные ладони цепко держат на месте, а его дыхание касается волос на затылке.
Мужчина нагибается, так, чтобы его лицо оказалось на уровне моих глаз. Вкрадчивый шепот неприятно царапает слух, вызывая дикий озноб по коже:
— Я хочу видеть, как ты страдаешь. Только твоё лицо, полное боли и сожалений, способно на краткие мгновения заглушить мой собственный крик.
— Ты просто запугиваешь меня. Но я не боюсь. Кем бы ты ни был, ты ничего не сможешь мне сделать, — вспоминаю, с какой легкостью я смогла обескуражить его лишь одним поцелуем.
Видимо, он тоже об этом думает, потому что его глаза резко опускаются на мои губы. Низкий баритон раздается возле моего лица:
— Проверим?
До этого момента он только угрожал, но не приводил свои угрозы в исполнение. Даже когда я была полностью в его власти — не дотронулся. Не навредил.
Значит, за его словами стоит что-то еще. Какие-то другие чувства, которые он, очевидно, испытывал к моей сестре, и из-за нашего сходства постоянно переносит их на меня.
Я расправляю плечи и вздергиваю подбородок, с трудом удерживая тяжелый, цепкий и крайне ощутимый взгляд.
— Ты ненавидишь меня лишь из-за моей внешности. Мы оба потеряли Монику, но нужно идти дальше. Жизнь на этом не заканчивается, — слова звучат холодно, даже высокомерно.
Моё сердце и правда разрывалось от потери сестры, но боль немного притупилась из-за затуманенного сознания. Каждый день я тщетно выискивала её образы, копаясь в своей памяти, но мне постоянно не везло. Я что-то упускала. Даже видения и жуткие сны больше не тревожили.
Последний ключик, который у меня остался — комната Моники, наглухо запертая и скрытая от моих глаз. Но, зная цель, гораздо проще добиться своего. Я обязательно постараюсь открыть дверь её комнаты или же найду знакомых, которые хорошо знали мою сестру.
— Я не собираюсь идти дальше. Она была моей жизнью. Я дышал ею, а ты лишила меня кислорода. И теперь предлагаешь просто забыть? — хрипло смеется. Надрывно, словно струны его души до сих пор «поют» только для одной девушки.
Он наклоняется ко мне ко мне. Так близко, что я чувствую тепло его тела: