А сейчас пазл понемногу складывается, и от несправедливости мне хочется закричать во всю глотку. Чтобы мужчину пробрало до костей. Чтобы не посмел коснуться моего тела.
— Хочешь, я дам тебе выбор? — вкрадчиво шипит, губами касаясь мочки уха.
Мама может в любую минуту вернуться домой. Возможно, именно поэтому он передумал?
— Какой? Ты же меня в любом случае растерзаешь.
Шмидт не знает слова: «Нет». Он берет то, что хочет, и без раздумий втаптывает в грязь остатки разбитого сердца. Ему плевать на желания других людей.
— Завтра вечером ты приедешь ко мне и сделаешь всё, что я захочу. Наденешь вещи из того пакета и не издашь ни звука. Никаких криков, слёз и прочей херни. Даже дышать будешь только с моего разрешения, — в ледяных глазах загораются лукавые искры.
Цепкий взгляд опускается ниже, к груди, шумно вздымающейся от страха. Для меня достаточно лишь одного слова: «Завтра».
Это значит — не сегодня. Отсрочка, пусть и кратковременная, безумно ободряет. Сейчас я бы согласилась на что угодно, даже добровольно продалась бы ему в рабство, поэтому я без раздумий киваю головой, чувствуя слабые всполохи надежды.
— Хорошо. Я согласна, — уверенно отвечаю.
Кончики пальцев дрожат, сердце отдается у меня в ушах. Морозное покалывание в районе затылка проходится по коже, тут же сменяясь обжигающей лавиной от грубой руки Шмидта.
До завтра я вряд ли смогу что-то разузнать, но, по крайней мере, успею морально подготовить себя к тому, что должно произойти. Он всё равно не оставит меня в покое и будет мучить, разбивая на мельчайшие кусочки остатки моей души.
Есть лишь один выход — дать ему то, что он хочет. Рано или поздно Шмидт наиграется и поймет, что мной он никогда не сможет заменить Монику. И тогда я наконец-то обрету свободу, чтобы вспомнить настоящую себя.
— Повтори, — холодно приказывает, пронизывая жестким взглядом.
— Я…я согласна, — поспешно отвечаю, боясь, что он может передумать.
— На что ты согласна? — вынуждает произнести это вслух. Втягивает носом воздух возле моей шеи и с наслаждением прикрывает глаза.
— Я сделаю всё, что ты захочешь. Не буду кричать и плакать. Молча стерплю любые твои действия.
— Почему я должен тебе верить? Один раз ты уже обманула меня, — криво улыбается, но черные глаза остаются холодными. Бездушными и звериными.