— Прошу прощения, неожиданно просто,
на рефлексах получилось.
— А раньше ты наоборот
тупил...
— Сам удивляюсь, видимо способность
все же действует. Есть у меня такая, так и называется «Рефлекс
стрелка». Я ее включил, решил попробовать. Вот и итог...
— Интересная способность. Ты только ее
осторожней применяй, а то пристрелишь какого-нибудь человека
ненароком, неожиданно вышедшего из-за угла.
— Да я уже понял, учту.
— Ладно, заходим.
Квартира была еще бедней, чем прошлая.
Чистая, но совсем никаких излишеств не было. И, что самое странное,
трупа при первом беглом осмотре мы не обнаружили. Почему тогда
дверь была закрыта изнутри? Не особь же закрылась при
появлении...
— Саня, иди посмотри, — позвал меня
Жора в тот момент, когда я рылся в потекшем холодильнике, пытаясь
найти что-нибудь из съестных запасов.
— Что здесь? —спросил я, подойдя к
парням, в данный момент стоящим около двери, ведущей в санузел,
совмещенный с ванной комнатой.
— Закрыто, — тот толкнул дверь, но та
не поддалась.
— Есть кто? -—я постучал костяшками
пальцев по деревянной двери, на которой, кстати, виднелись вмятины
от ударов и следы когтей.
Тишина...
— Есть кто, спрашиваю?
Выходите!
— Уходите, пожалуйста! — раздался
изнутри изможденный женский голос.
— Вам ничего не грозит! Особь
мертва!
— Уходите, ну уходите же! — снова
голос изнутри.
— Как знаете, — я пожал плечами,
разворачиваясь и собираясь уйти. Ну а чего? Если людям не нужна
помощь, то чего их неволить? Сейчас выйдем, Жора снова на щеколду
закроется и пусть сидят, сколько душе угодно.
— Вы простите, но я там на кухне
немного похозяйничал, но особо ничего не брал, да и не было у вас
там.
И тут я услышал то, что триггернуло
меня, заставив замереть на месте. Всего лишь три слова, детским
голосом чуть слышно сказанных за дверью...
— Мама, кушать,
пожалуйста...
Не знаю почему, у меня есть пунктик
насчет детей. С самого раннего детства в детдоме я всегда защищал
тех, кто младше. Для меня любой плачущий или обиженный ребенок
становился центром вселенной, за который я был готов всех порвать.
До самого выхода из детского дома я много раз за это огребал, когда
видел, что кого-то обидели, даже если заслуженно. Много раз отдавал
все что у меня было только потому, что у младшего этого не было и
он грустил и плакал, завидуя мне. Конечно, часто этой моей
особенностью пользовались, ведь дети жестоки. Но я ничего не мог с
собой поделать. После совершеннолетия и покидания детского дома, я
даже несколько раз посещал психолога, и там мы смогли сообща
приглушить эту мое желание спасти и помочь всем детям. По крайней
мере, глядя на плачущего ребенка, меня уже не порывало подбежать и
напасть на родителей, шедших рядом и деланно не обращающим на это
внимание. Или не возникало лютого желания купить малышу в магазине
весь прилавок с шоколадками только потому, что он рыдал от того,
что ему не хотят купить что-нибудь вкусное...