– Ой, перестань. Ты меня этим только больше раздражаешь. И вообще, это повод бить стекла?
– Нет, это очень поспешное решение. Я не подумала. Уже поздно каяться, хоть мне и жаль. Честно.
Мужчина обернулся к Вере и уставился на нее своими бесчувственными глазами, нисколько не скрывая своего равнодушия.
– Дай угадаю. Ты – постоянно безработная. Вечно взывающая к справедливости, любящая винить всех, кроме себя и не желающая принять действительность в таком виде, как она есть.
На секунду у Веры помутнело сознание. Та точность, хоть и в самой беспощадной форме, с которой этот наглец ее только что описал, поражала. «Откуда он знает?» – только одно крутилось в голове. Ее глаза забегали, выдавая попытки скоро придумать хлесткий ответ для самообороны.
– Из-за таких как ты я не могу удержаться ни на одной работе! Повсюду такие бессовестные засранцы вроде тебя, которые так и ждут, чтоб подставить или использовать. Никому верить нельзя.
– Сейчас же уймись. Эта, переходящая на личности, беседа начинает мне надоедать и я всерьез подумываю о том, чтоб, все же вызвать полицию. Вызывать?
– Нет, – тихо под нос пробормотала Вера. Сейчас ей только срока в тюрьме не хватало.
– Я так и подумал.
Притащив Веру уже к порогу лавки, мужчина жестом указал ей сесть у входа.
– Я должен узнать стоимость разбитого стекла. Сиди здесь и не вздумай бежать. Отец за тобою наблюдает и сразу же меня позовет.
Обернулась, она увидела старика, подметавшего осколки внутри магазина. Он украдкой поглядывал на молодую женщину и улыбался. Причин для улыбки было две. Первая – радость о получении прибыли, ведь сумма, которую выставят хулиганке за ущерб, конечно же, будет завышенной. Вторая – гордость за собственного сына, который был новой, улучшенной версией своего отца, а значит, последний не даром трудился и воспитал еще одно воплощение худших качеств во благо собственной пользы.
Перестав плакать, девушка посмотрела на свое отражение в уцелевшей части витрины. Лицо напухло, нос красный, под глазами мешки. В таком виде вряд ли кого-то разжалуешь. И сбежать не выйдет, и денег, чтобы заплатить, тоже нет. Осознавая необратимость последствий, Вера принялась прокручивать в голове недавний диалог, пытаясь понять причину своей прозрачности. Она не могла осознать, как этому человеку удалось ее так быстро разоблачить. Ведь, он ее в первый раз увидел, а как безошибочно подчеркнул сущность незнакомого человека. Она стремилась разобраться в том, что было ей просто не доступно. Для того, чтобы дать ответ на такой вопрос, нужно было иметь некий жизненный опыт или обладать врожденной рентгеновской проницательностью, а лучше всего, первым и другим в одночасье. Сочетая жесткость, наглость и проникновенность, этот мужчина, сын старика, создал условия диалога, в котором Вера заранее была обречена на промах. Только видеть она этого не могла, так как находилась в ограниченном, скованном и простом облике, считавшем принятие неблагочестивых качеств делом унизительным. Представления Веры о жизни были на столько далекими, что она не подозревала, что пользоваться подлостью осторожно, не злоупотребляя, не демонстрируя привселюдно – и есть основная составная стремительного успеха. Идеалистам не место в мире сильных, они смешны.